На сегодня хватит. Закрыв ноутбук и отставив его на стол, девушка потерла глаза и откинулась на спину дивана. В последнее время происходило что-то непонятное, но явно вон из ряда выходящее. Из-за взорвавшего сеть вчерашнего видео постепенно все начинало рушиться как карточный домик, хотя сначала можно было подумать, что эта вся система, словно стальная башня – непоколебима и неразрушима. Но стоит выкрутить один винтик, как тут же все постепенно катится в тартары. Ведь сказать, что это все просто обычная случайность или совпадение – тяжело. По крайней мере, в этом обществе, где есть «Сивилла». Вот здесь, как раз, внезапностей практически не бывает. Но даже самый прочный металл со временем покрывается коррозией и стоит применить немного силы в нужном месте, как раздастся треск и некогда цельный материал превратиться в рыжую крошку. А можно и поторопиться, пытаясь сломать железяку изо всех сил, думая, что вот-вот и она распадется. Поэтому сейчас важный период, который покажет, можно ли ее сломать или просто на ней какое-то пятно, которое даже водой легко можно смыть. Дальше время покажет. Авось и ей самой реализовать свой план после всего этого попроще будет. Но и всегда возможна обратная перспектива.
Хоть и спустя ее освобождение из Реабилитационного Центра прошел всего лишь месяц, однако казалось, что в четырех стенах приходится сидеть чуть ли не полгода. Но тут уж ничего не поделаешь. В последнее время Макишима да и Че Гусон вроде как заняты другими делами. И что-то ей подсказывало, что именно теми самыми, результаты которых можно наблюдать в сети. Да и Кацуя не то что бы частым гостем. Что бы как-то себя развлечь Нацуки даже начала учиться готовке.
В моменты, когда ее уже тошнило от однообразного пейзажа дома и слюна вот-вот потечет по подбородку, приходилось воображать, что по улице бродит опасный вирус, который убьет ее тот час же, стоит выйти за порог, а значит и никаким Такедам ей отомстить не удастся. Хотя, такие мысли больше походили на ребятничество. Правда, возможно, что всему такому она научилась у Саэки за период их совместного общения и прочих вещей.
Может проверить снова, что пишут в сети? Хотя вряд ли что-либо могло измениться за последние пять минут созерцания потолка. Но даже если и так, то другая часть сознания, деликатно намекала головной болью, что устала и так от всего этого безумия, а плохих вещей и геморроя в ее жизни с лихвой хватает, поэтому чего переживать за совершенно незнакомых и чужих людей? Ведь если что-то действительно такое произойдет, то с ней есть кому связаться.
Из гостиной раздавалась ненавязчивая композиция Шуберта «Пастух на скале», а Йокояма, весьма непринужденно пересматривала съедобные запасы и думала, чего бы сегодня такого приготовить. Со стороны даже и не скажешь, что два месяца назад ее отца убили.  Может лазанью? Семейная гармония необратимо разрушена. Слишком жирная. Самой пришлось еще проторчать чуть ли не в психушке. Ризотто вчера было. Стать кошельком для человека, который более чем может представить угрозу для целостности «Сивиллы». Овощи не хочу. Зато приблизилась к тому, из-за кого весь сыр бор и начался. Утки нет для пирога. Да и то, через призму изнасилования, что малоприятно. Вроде где-то должна была быть пачка фарфалле. Да и сейчас нужно было детально продумать план, заполнить недостающие пробелы информации и ждать подходящего момента. Можно с рукколой и креветками сделать.
Решив с блюдом на вечер, Нацуки стала хлопотать за плитой, выполняя необходимые действия согласно рецепту и инструкции в книге. Звон посуды и прочие махинации с кухонной утварью перекликались с сопрано из соседней комнаты, тем самым заглушай подозрительные попытки открыть дверь в дом Йокоямы со стороны незнакомца, который в итоге одержал победу над достаточно простым механизмом. Хотя, то, как кто-то беспардонно хлопнул дверью, девушка не пропустила мимо ушей. Как минимум подобное дерзкое обхождение с предметами интерьера, который человеку явно не принадлежал ее уже начало выводить из себя. Просто так игнорировать данный момент она не могла и решила проверить. Ведь Кацуя вряд ли в такое время стал заходить, а Макишима как минимум не стал бы хлопать. А с Че Гусоном связывались в основном через сеть. А больше некому. Друзья после ее трагедии друзьями быть перестали, да и все остальные попытались как-то вычеркнуть ее из своей жизни. И что это не ветер, скрипачка так же была уверенна. Полумрак в гостиной не давал возможности четко понять, как обстоят дела в данной комнате, поэтому стоило самолично начать расследование. Бездумно еще захватив с собой нож, которым она собиралась разделывать креветок Нацуки вошла в тусклое помещение, убедившись в том, что вроде как никого нет, во всяком случае, лично удостовериться в обратном пока не получалось. До того момента, как кто-то сзади не ударил в область лопаток. От таких резких и неожиданных событий сама девушка потеряла равновесие, нож звонко откликнулся в стороне, а в глазах потемнело от острой боли. Из груди вырвался только сдавленный стон. Все тот же самозванец быстро повернул на спину, намертво схватил кисти девушки. Можно было расслышать частое и прерывистое дыхание вперемешку с тихим смешком, будто его одноклассник вот-вот сядет на стул, который измазал клеем, краской и кнопок там рассыпал. Несмотря на по-прежнему нечеткую картинку перед глазами, девушка все активнее извивалась и ерзала, изо всех сил пытаясь вырваться, то и дело, выкрикивая «отпусти» – не в первой, но, конечно же, ее никто не слушал и даже не пытался выполнить ее просьбы. Вцепившись одной рукой в оба запястья, как мелкая фанатка в футболку идола на красной дорожке, тот наотмашь ударил по лицу.
- Заткнись. – Хотя интонация больше была похожа на ситуацию, где его просят говорить фразы с серьезным лицом, пока кто-то рассказывает всевозможные и даже забавные анекдоты. Только смех больше был истерическим. Стоило ему приблизить свободную руку в область грудной клетки, как Йокояма со всей силы ударила коленом, которое, как оказалось, очень удачно попала меж ног преступника. Удалось ли ей лишить его наследников в дальнейшем неизвестно, но цепкий захват ослаб и скрипачка, при первой же возможности, отлетела в сторону от мужчины в шлеме, однако свобода длилась недолго, и преступник достаточно оперативно настигнул Нацуки и ударил уже намного сильнее, кулаком, что та громко ударилась головой о пол.
- Die Herzen es zum Himmel zieht Mit wunderbarer Macht ... – Лишь нежный и сладкий женский голос с аудиозаписи нарушал тишину, которая внезапно воцарила в комнате. Мужчина в шлеме застыл, словно ожидал чего-то. Сама Йокояма продолжила лежать в той же позе, в которой голова соприкоснулась с твердой поверхностью. Руки были разбросаны в стороны, и, похоже, по отсутствию сознания, как посчитал проникнувший, та не собиралась больше мешать ему веселиться. Разорвав темно-серую водолазку с длинным воротом и, тем самым, обнажив верхний элемент нижнего белья, грубые руки стали беспорядочно бродить по талии и выше, пока другая рука пытается сорвать юбку с бедер.
- Der Frühling, meine Freud... – Теперь все тому же женскому голосу аккомпанировал крик, раздавшийся со стороны шлемоголового, стояло Нацуки вонзить нож рядом с ключицей. Девушка думала, что ее стошнит, пока тот трогал ее своими грязными лапами. Однако взять нож обратно все же заняло какое-то время, а его отвлечение на одежду девушки только на руку. Спустя полсекунды, как тонкое лезвие проделало дополнительное отверстие в теле подонка, Йокояма на этом не остановилась. Потому что стоит ей помедлить и вот она уже и не будет хозяином ситуации. Последующие удары ножом были нанесены в хаотичном порядке, то в шею, то в грудную клетку, то где-то совсем близко от сердца, в то время как мужчина стонал, пытался что-то кричать, но выходило что-то невнятное, извивался, как змея в попытке как-то избежать участи. Теперь уже они поменялись местами. Нацуки, сидя сверху и громко дыша, словно бежит километровый марафон на время, резко и быстро продолжала протыкать незваного гостя, который содрогался при каждом соприкосновении тела с ножом. Практически не моргая, пачкая лицо, руки, одежду чужой кровью, скрипачка не спускала взгляда с грудины, которая постепенно превращалась в кровавое месиво. А она все ускорялась и ускорялась. Предсмертные стоны, хлюпанье крови и мяса, громкое дыхание Нацуки, которая изо всех сил пыталась превратить обидчика в решето, словно сделай она секунду паузы и игра закончится – все это слилось в единую какофонию с подходящей к концу песней и со стороны больше напоминало драматичную постановку не с самым подходящим сопровождением.
Мужчина уже перестал содрогаться и больше не захлебывался в крови, да и вообще, не подавал какие-либо другие признаки жизни, а Йокояма все никак не могла остановиться. Все сильнее ее преследовала паранойя, что он просто претворяется. Поэтому нельзя прекращать, а не то его отвратительные пальцы овьют ее шею, и она будет содрогаться в предсмертных муках. Я. Не. Позволю.
- Одержать верх. – Буквально процедила сквозь зубы.
Наконец нож остановился в каше из мышц и костей, а до самой девушки постепенно доходило, что же именно она сделала. Наблюдая руки, полностью испачканные в вязкой алой жидкости, все еще мало верилось, что именно ими была прервана чья-то жизнь. Снова взглянув на что-то, когда некогда было человеком, Девушка медленно стала подниматься. Пропитанная кровью юбка прилипала к ногам. От всего этого резко закружилась голова, а к горлу подступил ком. От запаха плоти стала плохо. Нужен срочно свежий воздух. Спотыкаясь из-за длинной ткани, Йокояма ускорилась, как и композиция, подходящая к своему концу, направилась к входной двери и чуть ли не падая, добралась до заветной дверной ручки, резко дернув вперед.
-… Zum Wandern bereit – Словно птица, выпорхнувшая из клетки, так и финальная строка выскочила на улицу с последними аккордами. Нацуки наблюдала, как темные тяжелые капли с одежды падали на светлый камень под ногами, а тонкие пальцы продолжали крепко сжимать ручку. В лицо подул холодный февральский ветер. На губах был привкус чужой крови. Музыка замолкла, и она теперь могла расслышать, как же громко дышит, что даже еще сильнее закружилась голова. Но почему-то ноги не хотели сгибаться и дать ей упасть на колени.

Почему-то в какой-то момент ей казалось, что она уже что-то подобное видела, слышала и даже ощущала. Да, возможно, как раз, когда кто-то выстрелил в отца. Точнее, Такеда Каито. Хотя на данный момент это не так важно. Может все это время, проведенное и в реабилитационном центре, и месяц дома, все это сон и стоит ей сконцентрировать внимание на том, что перед ней, как вернется в гостиную, на календаре будет 26 декабря, а она так и продолжает все это время пялиться в стену, напротив, в попытках разглядеть отца, который давно стал кровавой лужей. И вроде она идет так же, как тогда, только под ногами вместо размякшего от месива кишок с кровью ковра твердая поверхность, которая обжигает холодом ступни, пускай они и обтянуты плотным черным капроном.
Где-то рядом раздается голос. Ему снова объяснить, что после всего, что она сделал, никакая чертова помощь не нужна?! Девушка уже была готова раскрыть рот и завалить гневными словами Такеду Каито, даже забывая, что если что, в руке и нож-то есть, как пелена перед глазами растворилась. Голос принадлежал совершенно не тому убийце из Бюро, а какому-то доныне неизвестному человеку. Вздрогнув то ли от внезапности, осознавая, что это была просто игра воображения, то ли от прикосновения в области талии, Нацуки попятилась назад, однако рука незнакомца помешала данному передвижению. Напряженно и учащенно дыша, скрипачка уставилась в глаза с выражением лица, будто перед носом закрыли магазин на обед. Затишье ли это перед бурей? Йокояма сжала рукоять ножа, послышался легкий скрип. Ведь он выжидает подходящего момента. Прикрытие ли его улыбка? От подобной паранойи где-то внутри начинало подташнивать. То ли морально, то ли физически. Но ясно было одно, что давать в голове роиться подобным мыслям позволять нельзя. Ведь еще немного и правда набросится на человека.
Снова раздался звон: на сей раз нож упал на асфальт. Теперь обе свободные руки потянулись к лицу, а сама девушка стала медленно оседать вниз. Вдыхая чужую красную жидкость, которая еще некогда путешествовала по кровеносным сосудам, провела руками вдоль лица, словно умывалась утром в ванной и, сложив указательные пальцы у нижней губы, внимательно посмотрела вперед, вот-вот увидит там ответы на главные вопросы мироздания.
В какой-то степени ее совершенно не беспокоила жизнь человека, некогда вломившегося в дом и попытавшегося повеселиться за бесплатно. Просто слишком странное ощущение, вот так вот убивать. Словно просто посмотрел какое-то представление, где главный герой либо сражается с представителем злых сил или же сам погибает от их руки. В этот раз добро победило. Или может ли быть главный герой злодеем, пытающимся сражаться с добром? Снова какие-то детские размышления или суждения.
Крепко закрыв глаза, что веки начинали болеть, Нацуки сделала глубокий вдох и выдох, взяв в руки нож, стала медленно подниматься. Она сделала все правильно. Это была самозащита. Ноги были непослушными, словно тонкие проволоки, которые должны были выдержать на себе груз небольшого булыжника, но под его весом лишь послушно прогинались. Однако рука незнакомца по-прежнему не давала ей окончательно упасть в объятия дорожного покрытия. Холодный ветер окутал тело дрожью и покрыл кожу мурашками, а свободная рука пыталась соединить некогда разорванный кусок ткани, что бы хоть как-то согреть грудную клетку, но выходило это не особо. Показателем стало непопадание зуба на зуб и соответствующее звуковое сопровождение. Непослушные ноги окоченели и вдобавок стали еще и деревянными. Подобно кукле-неваляшке, которую пытаются всячески повалить на пол, а та в свою очередь сопротивляется, Нацуки повернулась в сторону главного входа. В какой-то момент от желания оказаться в более теплом месте сил даже как-то прибавилось и, набирая темп, она стала возвращаться обратно в дом, вне зависимости, следует ли кто-то за ней или нет. Такие подонки не имеют права на жизнь.
Когда теплый воздух обдал лицо, а под ступнями была знакомая влажная и неприятная мягкость, Нацуки отбросила небрежно нож в сторону и уселась недалеко от трупа, принявшись сверлить противоположную стену взглядом.  Окинув взором дверь, которая теперь была закрыта, было чувство, что она что-то забыла. Снова посмотрев на незнакомца, который в отличие от другого мужчины излучал жизнь уж точно, скрипачка постепенно пыталась привести себя в чувства. Но окончательно выйти из транса пока что не удавалось.
- Точно… - Словно спрашивая, но в то же время, утверждая у кого-то, Йокояма стала снова изучать останки преступника. - Я воду поставила… - более тихим голосом донесла она эту информацию до окружающих ее стен. И теперь уже, кого-то еще.

От длительного наблюдения стены напротив, в глаза начинало все раздваиваться, однако менять предмет наблюдений е хотелось. Да и в целом, ни на что другое совершенно не было сил. Действия в целях самозащиты с последующим убийством человека, со стороны которого была угроза, забрали слишком много сил физических и эмоциональных. Хотелось, что бы пол под ногами раздвоился, и Нацуки рухнула в безграничную бездну, которая поглощает любой источник света, стоит ему проникнуть в эту темноту. Тогда лишь ветер при падении будет заполнять черепную коробку, а телом овладеет невиданная легкость и может, все тревоги куда-нибудь улетучатся, стоит осознать, что больше ни от чего бежать не надо, когда падает в черную пропасть.
Чей-то силуэт загородил вид спереди и тоже начал двоиться в глазах. Спокойному голосу все же удалось как-то втянуть из прострации, которая медленно, но уверенно и жадно пожирала сознание, словно вязкая трясина. Несколько раз моргнув, Йокояма почему-то, практически не сопротивляясь, выполнила просьбу, практически никак не отреагировала на его прикосновение к лицу, продолжая вглядываться в правый глаз, как ей и сказали. В такой же манере скрипачка протянула и руку, однако словно не она управляла телом, а просто кто-то дергал за необходимые веревочки, и та, как послушная старая кукла, безвольно подчинялась. Хотя, может, все было не так плохо? Спокойный взгляд и мягкое прикосновение руки в какой-то степени вселили призрачный покой, пока незнакомец не дернул вперед. Немного не ожидая такой резкости, Нацуки все так же послушно поддалась вперед, но предполагая, что с этого момента ей грозит новая опасность, напряглась и уже планировала что-то предпринимать, как чьи-то пальцы надавили где-то в области шеи.
- Спать! – Сознание выключилось, словно кто-то нажал соответствующую кнопку на пульте от телевизора. Картинка перед глазами потухла, и зрители больше не наблюдают назойливой рекламы и продажных политиков.
- Три! – Девушка резко открыла глаза. Казалось, что прошло от силы две секунды. Голову стали наполнять какие-то непонятные звуки, больше напоминающие попытки пьяного сыграть на каком-то инструменте. Однако постепенно четкость и ясность по отношению к окружающей ситуации стала набирать сил. Буд-то кто-то начал крутить рычаг на музыкальной шкатулке, ускоряя темп и приводя музыку в порядок. Сделав вдох как утопающий, наконец вынырнувший наружу из бесконечной толщи воды. Йокояма снова стала всматриваться в лицо молодого человека, который, по всей видимости, не особо был старше ее самой. Он выглядел так, словно после долгих лет скитаний, наконец, нашел землю обетованную, где нет горя, войн и страданий.
Он говорит, что теперь можно встречать новый мир. Насколько новый? И дивный ли он? Свобода? Чистота? Эти слова ввели ее в некое заблуждение. Он чего-то добивается. Но пока что его цели и мотивы были для нее так же покрыты мраком, как и то, что он с ней сделал, когда мир перед глазами провалился в темноту. Рука потянулась к лицу, что бы поправить волосы, однако остановилась. Скрипачка взглянула на ладонь, которая была покрыта уже засохшей кровью. Взгляд переместился в сторону, и она вспомнила, что произошло. Не то что бы он без всех этих моментов совершенно забыла про недавний кошмар, однако стоило ей проснуться, как тут же ее пронизало ощущение какой-то удивительной легкости. Как спасают отрезанием веревки с камнем от ноги утопленника, который уже думает, что песня спета, так и Йокояме на некоторое время показалось, что весь груз недавних трагедий куда-то упрятали.
Медленно, но уверенно приподнимаясь, девушка не сводила глаз с комнату, будто стоит моргнуть и все перед глазами убежит куда-то. После чего она снова взглянула на незнакомца. Окровавленная рука все же поправила пряди волос, которые мельтешили перед глазами, провоцируя засохшие алые дорожки от движения кожи превращаться в пыль и опадать вниз. Даже запах в комнате стал ощущаться по-новому. Однако Йокояма не могла понять, от кого исходит смрад больше: от самого трупа или же от крови, которая, казалось, уже впиталась в одежду и слой эпидермиса.
- Я… - Немного запнувшись, скрипачка сделала шаг вперед в сторону лестницы, ведущей на второй этаж. – Мне нужно смыть это все. Прошу немного подождать. – Чуть в более уверенной манере дошла до лестницы, поднялась на второй этаж и вошла в комнату, в которой, казалось, не была уже вечность. Большое зеркало сбоку на стене показывало ей девушку, выглядевшую совершенно отвратительно: спутанные волосы, с кусками засохшей крови, забрызганное все той же алой жидкостью лицо, будто художник смахивал остатки краски с кисточки. От шеи до талии через грудь можно было увидеть красную дорожку, от которой местами маленькие сухие фрагменты кровавой мозаики стали отпадать, вся одежда так же была измазана и пропитана красными пятнами, а водолазка и вовсе разорвана спереди, выставляя на всеобщее обозрение часть исподнего. Однако ощущения, что это тело, оболочка принадлежала Йокояме Нацуки, не складывалось. Словно кто-то отрезал лицо от одной фотографии и прикрепил к чьей-то другой.
Сбросив куда-то в сторону уже не пригодную для ношения одежду, которой можно лишь печки разве что, топить, скрипачка принялась активно отмывать с себя все отметины ее преступления. Точнее нет, это были отметины простой самозащиты. Как и надлежит человеку оборонять свою жизнь и все что дорого, она все сделала правильно. Что бы сбить неприятный запах пришлось использовать вдвое больше обычного геля для душа и шампуня. Зато теперь не стыдно, если кто-то встанет рядом. От нее пахло ванилью и мятой.  Как ей казалось, весьма неплохое сочетание, что бы как-то освежить сознание.
И вот снова зеркало на стене показывает чье-то отражение обладательницы таких же черт лица, как и у той, побитой и в крови. Но теперь это была Нацуки, которая только что вышла из душа и даже не вытерлась полотенцем. Вода стекала многочисленными узкими тропами по обнаженному телу и объединялась в большую дорогу, которая тяжелыми каплями звонко ударялась о паркет. Теперь это она. Совершенно чистая, совершающая, как ей казалось, совершенно правильные вещи. Для больше убедительности, что это она, а тело принадлежит ей, Йокояма тщательно потрогала лицо, шею, грудь, сжала талию, провела ладонями вниз по животу. Правая и левая нога послушно согнулись в колене по очереди, стоило ей только об этом подумать и немного напрячь мышцы.
- Это я.
Через несколько минут девушка уже спускалась вниз по лестнице, облачившись в темно-синее платье с широким поясом, рукавами в три четверти и юбкой, достигавшей щиколоток. Еще мокрые волосы делились влагой с тканью на спине заставляя становиться более темной. Ступая босыми ногами по прохладному паркету, Нацуки с некой легкостью направилась на кухню, не обращая внимания на тот факт, что где-то недалеко лежит труп человека.
На кухне все по-прежнему оставалось на своих местах. Разве что кто-то кастрюлю выключил с наполовину выкипевшей водой.
После последних событий особо есть, как-то не хотелось. Может быть жажда мучала горло. Даже, можно сказать, что раздирала.
- Как тебя зовут. Кто ты. Что ты сделал и зачем. – Вопросы звучали больше как утверждения. Она чувствовала покалывания в некоторых областях на теле, на шее почувствовала несколько бугорков от воспаления, а в области рук даже увидела их.
- Есть только чай. Зеленый, черный, травяной? – В такой же манере, но, тем не менее, все таким же спокойным голосом поинтересовалась Нацуки, набирая в чайник воды и перебирая различные пакеты и мешочки с заварками. В который раз вагон на аттракционе ныряет в какую-то темноту и выезжает в совершенно новом месте.

В который раз в этом доме появляется новый мужчина и с его появлением жизнь приобретает неожиданные повороты и трансформации. Точнее как. Все важные события, в основном, происходят здесь, в этом жилом здании. И кажется, что это место – как Бермудский треугольник: скрывает свои секреты, не выпуская их, практически наружу, тщательно оберегая что-то темное и мрачное. А со стороны простому человеку снаружи ни за что не узнать, что же там происходит. Да и собственно, вряд ли кому-то есть дело. Важные встречи и разговоры так же остаются в пределах стен. Но это пока. Скоро защитный барьер перестанет действовать, пойдут трещины, а руки у Йокоямы развяжутся. И пускай у нее не будет достаточно много времени, принимать необходимые действия она будет стремительно. Пока что ей не нужно, что бы всепоглощающий ураган снизошел на всех в этом городе, но пару жизней и судеб разрушить бесповоротно необходимо.
Сначала Саэки и Бюро. Потом Макишима. Затем снова Саэки. И теперь Кирито, который достаточно быстро перенял по собственной инициативе эстафету по приготовлению чая. Что ж, на этой кухне со стороны лиц мужского пола редко можно дождаться каких-нибудь созидательных действий в плане еды или напитков, поэтому данным поворотом Нацуки была немного, но приятно удивлена и не стала пытаться перетягивать одеяло в свою сторону. К тому же не сказала бы сама, что мастер в заваривании всяких травинок и листков.
Пока новоиспеченный собеседник и, судя по его речи, гипотетический союзник, хлопотал над чашками, девушка же решила убрать ингредиенты для ее экспериментов с готовкой, который так и закончились не начавшись. Попутно слушая благие намерения парня, Йокояма убрала в холодильник креветки и прочие скоропортящиеся продукты, которые думала использовать для блюда, словив на короткой мысли, что в ближайшее время с ними все-таки стоит что-то придумать, пачку с макаронными изделиями поставила обратно на свое место. Воду из кастрюли вылила в раковину, а сам предмет кухонной утвари спрятала в нужный ящик. Все эти телодвижения выполняла не спеша, аккуратно, словно осторожно накручивала струну на колку, когда приводила в порядок скрипку. С легкостью протерла поверхность, нож и разделочную доску. Свои манипуляции по уборки Нацуки закончила примерно к тому времени, как Камуи разливал чай и чашкам. В нос ударил приятный, мягкий аромат.
подарил то, что Сивилла не способна дать оступившимся людям… Эхом где-то прозвучало в голове.
Она взяла свою чашку и чашку гостя и отнесла их за обеденный массивный дубовый стол, который находился неподалеку.
- Меня зовут … - Девушка сделала небольшую паузу. Пожалуй, здесь его отличало от других знакомых скрипачки, что к моменту встречи, что Макишима, что Кацуя знали что-то про нее, пускай то же имя, из-за чего нужды представляться совершенно не было. Она себя, почему-то, почувствовала ребенком, который перешел в новую школу и теперь нужно представлять себя перед всеми и думать заново касательно поведения, что бы его приняли. Однако теперь, он может не быть тем, кем был раньше. Пускай сначала претворяется, выдает не за того человека, но шансов на успех у него значительно больше. – Йокояма Нацуки. – Скрипачка проговорила это с некой гордостью, как модель, которая участвует в международном конкурсе красоты на высоком уровне. Сидя с прямой осанкой, будто и вправду кол проглотила, девушка насыпала одну ложку сахара и стала медленно и бесшумно помешивать содержимое ложкой.
- Если честно, все-таки не совсем до конца понимаю, что ты сделал.. Но на удивление, весьма неплохо себя чувствую. – Все же до сих пор в голове не особо укладывалась резкая смена в ее психическом состоянии. Но явно что-то произошло. И на самовнушение так же особо похоже не было.  Она чувствовала, что внутри произошли какие-то изменения. Нацуки внимательно изучала лицо Камуи, пытаясь там найти ответы, однако в ответ получала лишь мягкую улыбку и взгляд, наполненный некой печалью, как смотрел бы человек на уплывающий в даль корабль, который больше ему никогда не суждено увидеть.
- подарил то, что Сивилла не способна дать оступившимся людям… - Немного задумчиво повторила его слова, теперь уже вслух. Сделав еще небольшую паузу, Йокояма изящно сделала глоток из чашки, будто находится на светском приеме, а любое неправильное движение тут же будет осуждено прессой. – Говоришь так, словно Прометей, принесший людям огонь. – Девушка немного усмехнулась. – То есть ты хочешь сказать, что в отличие от системы, благодаря использованию определенных средств… - За оступившихся можно считать тех, показатель психопаспорта которых явно выше допустимой нормы.. Или окрасился в черный, согласно словам Кирито. Следовательно, - можешь сделать так, что оттенок психопаспорта может вернуться более-менее в норму? – Хотя она частично не особо верила да и понимала, что говорит. Конечно, можно поднять оттенок, но только человек становится похожим на овоща. Да и к тому же… Нет, немного странно. Нацуки слегка тряхнула головой.