Kanno Yugo – YURUGINAI SHINNEN

19:59.
"Исполнитель из Бюро... Когами Шинья", - прямой и пристальный взгляд был направлен на собственное отражение в оконном стекле, - "Сколько препятствий ты можешь создать?" - однако Сёго не видит в нём себя, - "Как много в тебе хаоса? Отличаемся ли мы? Противоречим друг другу?" - он созерцает улицы родного города, в котором он родился и вырос, - "Это не важно", - гораздо важнее то, что лежит за гранью этого разрушения, - "Уверен, ты моя полная противоположность".

За гранью разрушения мира системы Сивилла.

Макисима знал, что всё будет именно так, как происходит. Знал, но его не покидала некая очень тихая надежда на иной результат. Стоило дать жителям этого утопически мертвого города возможность действовать согласно своей человеческой природе, как они сразу показали свою истинную сущность. Не только потенциальные преступники, получившие в свои руки шлемы - устройства, позволяющие скрыться от всепроникающего взора Сивиллы - не только они повсеместно нарушали закон.

18:40.
- Люди, которым неведом вкус мёда, не станут его красть, - он говорил вновь слишком абстрактно, она как и прежде не понимала направление его мысли, но он готов был оторваться от красного заката и сказать Фунахаре Юки всё, что думает об этом городе, уже без метафоричных сравнений, - Пусть они лишь послушные овцы под надзором системы, но они способны обернуться бешеными псами. Я всегда так думал, а теперь убеждаюсь в этом. Идеальное общество, в котором нет места для преступников... нездорово.

Че Гу-сон слышал эти помыслы, заключенные в иные слова, но не изменяющие своей сути. Между ними не было недосказанности, разве что недопонимание. Чего нельзя сказать об их юной спутнице, обычной законопослушной гражданке, близкой подруге инспектора Бюро. Способна ли она понять и принять предложенную ей истину о том мире, который она привыкла считать правильным? Ведь она выросла в той самой среде идеальной безопасности, которая рушится прямо сейчас, с очередным преступлением, совершённым не изгоем общества, не преступником из заброшенных зон, а таким же добропорядочным человеком, как она сама. Теперь все они точно такие же преступники, теперь они равны перед законом, длань которого должна показать их всех без исключения... или признать себя ошибкой.

17:08.
Как и в первый день их близкого знакомства, Макисима усыпил девушку, прежде чем вынести на руках из своего дома. В этот раз даже одетую, правда в его верхнюю одежду, именно ту, в которой он был когда-то в ресторане "Ямадзаки" - светлые бежевые брюки и жилетка поверх белой рубашки - вряд ли она этому обрадовалась в момент пробуждения. Впрочем, пока она высказывала своё недовольство, пребывая в сонном и ослабленном состоянии, Сёго неспешно собирал её волосы в хвост, после чего достал бритву... и срезал кудрявый рыжий куст, превратив пышную причёску в скромное "каре".
- Зачем? - он даже потрудился объяснить очевидную вещь, - Я хочу чтобы ты побыла мной, если это потребуется. Хотя, можешь считать это своеобразным прощальным жестом. Сегодня всё закончится. Ты будешь свободна.
Последним штрихом стала его белая куртка с капюшоном, тоже именно та самая, в которой он вышел из ресторана в день собственноручного убийства Сенны.

- Мне нравится в тебе эта сторона, - она слышала эти слова, адресованные хакеру, пока окончательно приходила в себя, пока сидела рядом с похитителями, за странным спокойным чаепитием с печеньем, - Мы ведь с тобой обыкновенные простые люди, - он всё время находился рядом, хоть и не стал приковывать её к себе наручниками, считая, что в этом больше нет необходимости, - Я никогда не считал, что хочу слишком многого. Я лишь желаю жить в мире, где люди занимаются обыденными делами, - в этот момент они действительно выглядели почти обычно, три простых человека, - И больше мне ничего не нужно.

19:40.
Макисима не просто доверял Че Гу-сону, он считал хакера гением в области его знаний и деятельности, поэтому любил слушать его редкие, но содержательные рассказы, о технической сути работы программы или устройства. Сегодня такой рассказ касался системы Сивилла и содержал в себе не только гипотетические предположения и аналитические рассуждения, но и фактические выводы из многолетнего наблюдения за поведением системы. В такие моменты Сёго не подвергал сомнению ни одно из услышанных слов, хоть и не скрывал невесомую насмешливость своего интереса. Научно-технический прогресс неизменно вызывал у него неоднозначное отношение, когда приходилось признавать удобство продуктов информационных технологий, вопреки своей убеждённости в их ущербности по сравнению с изначальной природной естественностью устройства мира.

- Где находится наша цель? - голос был спокойным, вопреки угрожающему взгляду, адресованному Юки, которую он крепко держал за запястье, готовый заломить руку за спину, если она продолжит упираться и паниковать. Хотя ничего удивительного в её реакции не было, это даже немного радовало. Естественный человеческий страх при виде такого количества мертвых тел, бывших сотрудников Министерства Благосостояния. Она ещё не сыграла свою роль. Возможно, не стоило показывать ей, какова цена за желаемую правду о системе Сивилла, но буквально через пару минут это перестало иметь значение, сразу после того как она услышала знакомую фамилию исполнителя Бюро.

19.52.
- Наверняка это Когами Шинья, неудивительно, - он усмехнулся, резко разворачивая к себе девушку, - Ты свободна. Можешь идти и встретиться с теми, кто тебе дорог. Но взамен на жизнь, ты отдашь мне время. Если считаешь это справедливым обменом, то не снимай его, вот так... - накинув на её голову капюшон, он застегнул на ней куртку, почти таким же движением, как сделал это чуть больше месяца назад, когда похищал прямо с места охоты, - К слову, я не был бы уверен в чистоте твоего психопаспорта, после всего о чём мы с тобой говорили. Поэтому, распорядись своей свободой с умом, Фунахара Юки.

Отвернувшись к большому окну, Макисима прикоснулся к холодному стеклу, стирая со своих пальцев ощущение тепла чужого тела.
- Нужно разделиться. Я пойду наверх, а ты вниз, - решение было предопределено задолго до наступления этого момента, по крайней мере Сёго выглядел совершенно спокойным, только взгляд выдавал почти приятное волнение от предстоящей встречи лицом к лицу с достойным противником, - Когами отправится за мной. Я отвлеку его от тебя.

За гранью разрушения...

"Если там что-то есть, тем лучше", - Сёго последний раз взглянул в глаза своему отражению, после чего развернулся и направился к своей цели, - "А если нет, то я смирюсь с этим".
- Че Гу-сон, я на тебя рассчитываю.
20:00.

Юки коснулась своих волос. Холодные пальцы то ловили пустоту, то соскальзывали с коротких прядей. Это походило на сон. Она пыталась слабо протестовать, а когда осознала, что все происходят наяву, почти не испытывала сожаления. Словно ожидала чего-то подобного, хотя это было не так. Может быть, это просто резко перестало быть для нее важным. А может, и очень давно.

Она будет свободна. Юки уже не верилось услышать эти слова. Она сначала и не поверила. Из уст Макишимы это могло походить на обещание скорой смерти, но не такой он был человек, это она уяснила задолго до сегодняшнего дня.
Сколько раз ей хотелось сбежать, а теперь, когда представилась возможность, она не могла сделать и шага. Не только потому, что совсем недавно пришла в себя.
Что они находятся в Башне Нона, Юки поняла гораздо позже. Высотное офисное здание, этаж примерно двадцатый. Разбитые дроны. Мертвые люди. "Цель внизу". Машина Бюро Безопасности. Куски мозайки, сложить которые можно, приложив немного усилий, прикладывать которые отчего-то страшнее, чем смотреть на кровь.

Раньше его слова про нездоровое без преступников общество показались бы ей полной чушью умалишенного. Теперь же она слушала и пыталась расщифровать их. Они никогда не были пустыми, просто ей зачастую не удавалось этого распознать. Этот раз не был исключением, и все же, узнав его хоть немного, она интуитивно чувствовала - сегодня он спланировал что-то особенное. Это станет бесценным благом или большой бедой. И ее свобода тоже часть плана.

Ей хотелось спросить почему. Почему ее притащили сюда, а теперь, когда она уже стала... когда она почти смирилась, отпускают.
"Зачем?", "Почему?" - она задавала эти вопросы множество раз и почти никогда не получала определенного ответа.
Она провела у него чуть больше месяца, а казалось, что целую вечность.

Макишима относился к ней с ледяной доброжелательностью, его друг-кореец - с подчеркнутым равнодушием. Она была чужой в их убежище и ощущала себя домашним зверьком, которого кормят с рук и замечают постольку поскольку.
Ей выделили комнату, не морили голодом, жаловаться было сложно, если не считать того, что она находилась здесь не по своей воле. Ее посадили в клетку, но в этой клетке она не оставалась одна ни на минуту, даже если была наедине с собой: там были книги. Поначалу она не притрагивалась к ним, затем вяло пролистывала, а после - читала.
Макишима интересовался, что именно, понравилось ли ей, и что она о той или иной книге думает. Для него это было важно.
С непривычки было сложно, Юки привыкла ограничиваться литературой, одобренной Сивиллой, простой и ясной. Она вообще редко читала что либо, кроме сообщений от друзей и знакомых, предпочитая получать информацию с голографических экранов. Лишенная всего этого, она с трудом воспринимала то, что читает, мало какие тома осилив до конца. Макишиме это тоже почему-то было важно. Они разговаривали не так много, но каждый их разговор не был похож на предыдущие. Первое время она продолжала бояться его, не решаясь лишний раз подать голос, и стала немного смелее, когда неизменно встречала поощрение, хотя ее ограниченность больше забавляла его.
Преимущественно говорил Макишима, отвечая на ее вопросы, насколько возможно непринужденно затягивая ее в непродолжительные, короткие дискуссии. Она делилась непониманием и своей интерпретацией, получала иное мнение, пыталась возражать и сталкивалась с аргументами, которым ей было нечего противопоставить. Все обсуждения заканчивались молчанием, и с этим он оставлял ее. "Пищей к размышлениям". Он хотел, чтобы она додумывала сама. Осознавала сама. Она пыталась. БОльшая часть ее мыслей так и оставалась неозвученной. Она прокручивала их в голове снова и снова, силясь найти решение, и не находила. Или находила, но такое, что оно пугало ее своей очевидностью. Ее учили не этому. Она не представляла, как уложить воедино то, что ей известно с самого детства и во что она верила с тем, что открывалось с совершенно иной стороны. И сложно было сказать, доволен ли оставался Макишима после таких бесед. Юки вовсе упустила момент, когда ее стало хоть немного волновать, доволен ли он.

В какой-то момент ей даже начинало казаться, что она близка к тому, чтобы понять его, но затем он говорил или делал такие вещи, которые рушили даже слабую надежду на понимание и сбивали с толку, отталкивали еще сильнее: трупы офисных сотрудников, похоже, ужасали только Юки.
От смрада крови ее немного подташнивало. От чужой одежды, стиранной, но все еще хранившей запах Макишимы; от вещества, которым ее усыпляли, от стриженных волос. И от осознания, что можно уйти прямо сейчас и больше не возвращаться.
Запястье еще горело от его пальцев. 
Может быть действительно, даже если ты в меньшинстве, это не значит, что ты безумен? Он был один, даже несмотря на присутствие напарника-корейца и на ее, хоть и посредственное. Его одиночество пребывало с ним неотступно. Какие бы ужасные вещи он ни совершал, рядом не было никого, кто мог его поддержать или осудить. Словно невидимка. Человек-ничто, сражавшийся за людей и в то же время ни за что. Она могла бы его пожалеть, задумайся она об этом подольше, но жалость к себе перевесила. Вряд ли это то самое проявление эгоистичных желаний, которое не раз восхвалял Макишима.
- Думаешь, узнав его, сможешь вернуться в свой обычный мир?
Юки остановилась в дверях, но не подняла глаз на Че Гу-сона. Это был едва ли не второй раз, когда он заговорил с ней. Он будто чуял, что даже если она сейчас уйдет, то унесет с собой нечто важное и все равно останется привязана невидимой цепью, которая удерживала ее наравне с волей Макишимы. Сомнения составляли звенья этой цепи, и как бы ни хотела этого отрицать, она чувствовала себя другой. Овечкой, отбившейся от стада, которой издали показали скотобойню, чей хозяин - ее добрый пастух. Видишь кровь на траве, еще надеешься, что это простой обман, но уже не можешь отделаться от мыслей об этом.
Так и не вымолвив ни слова, Юки на плохо гнущихся ногах выбежала из помещения и бросилась к лифтам.

"Отпускаешь меня, инспектор?" - за спиной Когами закрылась дверь, отрезавшая его от двух подруг. Он слышал из-за двери их голоса, но не прислушивался. Быстро и бесшумно осмотрел помещение, в котором оказался - в нём было пусто, на противоположной стене была последняя лестница наверх, упиравшаяся в люк. Судя по камерам, наверх уходило трое преступников в шлемах, значит, между ним и Макишимой были ещё двое, и оба - наверху. - "Что изменилось? Когда мы были внизу, тебя волновал приказ и то, подчинюсь ли я ему. Поняла, что его нужно остановить, любой ценой?"
Он думал, что движущей силой для стремления Тсунемори найти Макишиму была её похищенная подруга, которая ещё могла быть жива. Найдя её, инспектор могла бы сосредоточиться на этом и дальше только исполнять свою работу, не более, но Когами видел обратный эффект. Она развязала ему руки, не пытаясь навязать странный приказ, и она хочет пойти следом, как только сможет. Следствие ли это того, что она увидела в глазах Фунахары? Или, перестав волноваться за неё, Тсунемори смогла думать о своём долге как детектива и преступлениях, которые нужно предотвратить?

"Взять живым" - он услышал этот приказ ещё когда они были внизу, но погоня за Фунахарой отвлекла его от мыслей об этом. Просто принял к сведению, даже не раздумывая о том, что собирается его нарушить. Да, он собирается. Он это сделает - сейчас, поднимаясь к люку, ведущему на крышу башни, он проговорил это про себя, но знал, что это так, с самого начала. Это единственный способ остановить Макишиму, потому что справедливость их общества игнорирует преступления, которые он совершал, игнорирует его виновность.
"Это странный приказ... Его отдала шеф Касей - лично Гино. В какой момент это было сделано и в чём его цель? Шеф знает о том, что доминатор бесполезен против него, это однозначный факт. Но формулировка этого приказа показывает, что шеф не мыслит об этом так, как должен мыслить детектив Бюро... "Взять живым" предполагает, что без приказа Макишима будет взят мёртвым. Либо она приказывает действовать вопреки суду Системы если доминатор перейдёт в летальный режим, либо этот приказ лично для меня".
Каков смысл этого приказа? Ответ должен быть в этом. Необходимость выяснить причины того, что Система не может его судить? Или ответ на этот вопрос наоборот уже известен главе Бюро?.. Ответа Когами не знал, но одно ему было очевидно - судить Макишиму не будут, цель в чём-то ином.
Те преступления, которые совершил он сам, и возможность совершения которых он создал, не интересовали начальство Бюро общественной безопасности. Справедливость, ради которой он искал его... все эти три года он не думал, что результат будет таким. Он знал, что его справедливость могут не разделять коллеги. Не разделяют. Этим делом он занимался один, все три года. Но он до сих пор не рассчитывал, что иная справедливость не только у коллег.

Люк подался почти бесшумно, несмотря на приличный вес. Когами приподнялся ровно настолько, чтобы видеть происходящее на крыше, но в поле его зрения было пусто. Преступники могли скрываться за любой из колонн, и было очевидно, что они ждали его.
"Он отпустил меня", - вылезая на крышу, Когами вспомнил глаза Юки. За те несколько секунд, которые они пристально смотрели друг на друга, он запомнил её взгляд надолго. Она не боялась Макишимы, и в её глазах не было страха жертвы - об этом Когами догадался ещё внизу, когда она бросилась от них в лифт. Но кроме этого там было упрямство - потому что она знала, что беспокоиться должна была бы не за того, кто её похитил. И ещё - стремление. Она не просто бежала от них, она хотела найти Макишиму... Он не мог быть уверен, но он чувствовал это.
И знал, что в его глазах похожее выражение. Он всегда считал, что ненавидит Макишиму. Что им движет не только желание закрыть незаконченное Сасаямой дело, но желание отомстить ему за смерть Сасаямы. То самое желание, которое он испытал тогда, и после которого его коэффициент преступности никогда не возвращался в норму. Стоило вспомнить об этом, и разум затапливало горячей волной ярости. Но сейчас он ждал от себя того же, прислушивался, и ощущал другое. Глядя в глаза Юки и держа в руках вместе с ней куртку Макишимы, он чувствовал не только ярость. Его переполняло желание найти его, и сейчас, на мгновение, ему показалось, что это чувство похоже на то, которое он испытывал когда-то, мечась по переулкам Огишимы в попытках найти Сасаяму. Тогда это был поиск и страх. Сейчас это поиск и предвкушение. Он стремился найти его, и ему было почти жарко от азарта.

Его и правда ждали. От первого широкого взмаха лазерным резаком он пригнулся, не успев выбраться наверх. Доминатор был бесполезен, Когами даже не стал его поднимать - отшатываясь назад, он убрал его за спину и, сузив глаза, следил за движениями противника. Он пожалел, что не забрал гвоздомёт у того, кого встретил первым.
Его положение в любом случае было невыгодным. Очередной взмах, прорезавший его правый бок, лишний раз это доказал. Боль оглушила на секунду, но оступиться значило дать ещё большее преимущество. Вместо этого он бросился под руку, перехватывая противника за запястье и со всей силы впечатывая в угол колонны. Резак стукнул об пол, подтверждая, что Когами своего добился. Следующий удар головой об эту же колонну заставил шлем заискрить, и Когами не сомневаясь вынул доминатор.

Что поняла о нём Юки за месяц, который он держал её у себя? Что он за человек, каковы его цели? Зачем он похитил девушку? Чтобы месяц спустя просто отпустить? Нет, Когами не сомневался, что это не так. В его действиях была причина, с самого начала... С того, как из посредника и наблюдателя он стал участником преступлений... Проследить его дела в прошлое сложно - за три года Когами едва ли нашёл хоть что-то. Но за последнее время... Убийства на фабрике дронов - участие Макишимы не прослеживается. Дело об аватарах - участие не прослеживается. Дело Орио Рикако - он работал в школе и Бюро сумело извлечь запись разговора с ним, но прямое участие в убийствах не прослеживается. Потом смерть Адзумы - Макишима сделал это сам. В ту же ночь пропала Фунахара. Целью был Когами, преступником - Сенгудзи Тоёхиса. Но Макишима не просто наблюдал, он вмешался в эту "охоту", потом показался на глаза и прямо под его взглядом увёл Фунахару.
"Целью был я. Его целью, не только охотника, для которого он выманил добычу. Он знает о том, что я ищу его, он показался мне на глаза и он похитил девушку... Чтобы я последовал за ним", - Когами сузил глаза. Замер, прислушиваясь, не прерывая собственную мысль. Оставался ещё один.
"Ищешь встречи со мной?" - Тихо. Противник выжидает, как и он. Доминатор по-прежнему бесполезен, и одна рана уже есть - бок горит и дёргает болью. Он наклонился неторопливо, подбирая выроненное лежащим здесь же преступником оружие. Сжал рукоять, активируя инструмент, и, окинув площадку взглядом, побежал к лестнице, не сомневаясь, что его попробуют перехватить. Гулкие шаги по лестнице отдались эхом от металлического пола. - "Я тоже её ищу..!"
Выражение на его лице - азартный оскал. Только что он был спокоен, и сам не заметил перехода. Он ждал этого дня, он не сомневался в себе сейчас. Он был слишком занят схваткой, чтобы встретить глазами того, чьи ровные шаги слышал, но ему не нужно было гадать. Последний противник был вооружён пилой. Когами несколько раз увернулся, примериваясь к его движениям, и, перехватив замах, полоснул резаком по руке. Из-под шлема раздался сдавленный звук, пила отлетела на пол в брызгах крови. Зажимая рану на руке, преступник отступил, собравшись, Когами готовился к броску, не отрывая пристального взгляда. Последний рывок и последний десяток ступеней. Его словно подгоняли, наступая со спины, от этого давления и адреналина его потряхивало.

"В чём цель человека, которого игнорирует Система Сивилла? Его цвет не говорит о его личности, ему не приписана категория, его не оценивают потенциальные работодатели за личные качества и значимые характеристики. Он чист, потому что его не судят. В этом обществе, где каждому Система подбирает своё место, есть ли оно для него? Быть лишённым такого места - это быть свободным в выборе. Но он ищет не этого", - эти мысли звучали в голове, но Макишима был так близко, что, произнеси Когами это вслух, они превратились бы в диалог. Но он молчал, оттягивая момент, и это было почти что странное удовольствие. Момент наступит только тогда, когда он посмотрит ему в глаза. А до того...
Последний рывок. Когами уклонился от не слишком удачного удара ногой и полоснул резаком поперёк лица, метя в шлем. Бок напомнил о себе болью и увёл руку ниже - под подбородок. Когами остановился и стёр кровь с собственной щеки. Бросил резак рядом с телом, медленно выдохнул и развернулся.

...Всё это время он думал, что он не был собой. Был никем. Больше не инспектором со своими идеалами, а чем-то между. Влезшим в чужую шкуру. "Это нужно, чтобы раскрыть дело" - думал он. И "чтобы найти ответы я должен понять, как он думал". Он думал, что это чужая агрессия, чужие сигареты, старые фильмы и скрипящий диван. Потом забыл, что они чужие, вместе с обречённым одиночеством того, кто сам решил, что, если ничего не имеешь, нечего и терять. Может, ему стоило быть с кем-то живым. В конце концов с кем-то из коллег, он же хорошо к ним относился. Но в них не было... чего-то, что было в Сасаяме. Они просто работали над делами вместе, и этого было довольно.
На самом деле, во всё этом было две вещи. Чувство, что Сасаяма всё ещё здесь, в каждой добросовестно перенятой от него привычке. И агрессия, которая не была чужой. Это он понял позже.
И сейчас был, пожалуй, тот самый момент, когда пора понять ещё одно: с какого момента рядом с ним, вместо Сасаямы, появился другой образ.

- Макишима... - Когами уже знал, кого увидит. Его взгляд был намертво прикован только к глазами. Вопреки готовому сорваться напряжению в его собственных глазах, руку за спину он завёл спокойно и привычно. Как всегда. Он знал, что ему скажет доминатор. Он не сомневался в этом. Но во второй раз измеренный коэффициент преступности окончательно расставит все точки над "i".
"Он ищет не просто правосудия. Он ищет того, кто оценит его своей свободной волей".
- Я хочу задать тебе вопрос, - вызывающий от едва сдерживаемого напряжения голос раскатился по гулкой площадке. - Как твоё имя?
[AVA]http://sg.uploads.ru/bK6Be.png[/AVA]

"Макишима... Сёго."
Он стоял прямо перед ним. Ему больше некуда убегать. Ему больше не скрыться. Это тупик. Под ними, за голограммой вокруг радио-вышки, лежит весь город. Он всё ещё горит - до того, как Система Сивилла пришлёт переоборудованных военных дронов, чтобы подавить беспорядки, должно пройти ещё время. За это время количество жертв увеличится, но суть происходящего уже не изменится.
"Мне кажется, что обрушить плотину может только человек, которому каким-то фантастическим образом удастся проскользнуть мимо глаз Системы Сивилла".
Человек, которого Система Сивилла не способна судить. Человек, против которого бессильно правосудие этого общества. Система, построенная на основе анализа результатов киматического сканирования, не воспринимает этого человека как угрозу для общества Сивиллы.
Того, кто собственными руками погрузил город в хаос.
"Взять живым, хах."
Достичь идеального общества путём отказа от идеального общества... Как расценивать слепоту всевидящей Системы? Входит ли в меру этого допущения человек, без колебаний убивающий среди бела дня?
Отмщения? Справедливости он ищет? На этот вопрос не было простого ответа.
Он был здесь, потому что был детективом. Он сказал, что раскроет это дело. Он стал тем, кто сделает это. Гончим псом, который не выпустит больше свою цель из зубов.
Макишима Сёго... Найти его было его делом. Убить его - его решением. Возможно, убив его, он перестанет быть детективом. В таком случае, он останется Когами Шиньей. Потому что в ином случае он откажется от того, что должен сделать.
- Мной движет не желание, - голос Когами вибрировал от того же обманчивого спокойствия, между бровей пролегла глубокая складка. Убеждённость и агрессия, неразделимые между собой. - "Быть детективом" означает не только делать грязную работу, спуская курок доминатора. Справедливость основывается на законе, заложенном в сознание людей не писанными нормами, - поза Когами всё ещё была спокойной, но напряжение в глазах росло. - Правда о Сивилле подождёт.
Когами завёл руку за спину, убирая в крепление доминатор. Движение скоростью и моментом повторяло движение Макишимы. Они оба знали, что будет дальше. Они оба знали, каким будет итог. Здесь всё решится.
Плавное движение замерло мгновением выжидания. Глаза Когами вспыхнули за долю секунды до того, как он бросился вперёд, нанося первый удар и встречая уверенный, чёткий блок. Серия ударов, серия блоков. В бок стреляет болью на каждом ударе, но весь мир Когами сузился до глаз Макишимы, быстрых ударов, ловких уклонений, собственного дыхания и стука сердца в ушах.
Совсем другой стиль боя, и в то же время ощутимо схожий. Каждый удар не только возможность обезвредить противника, когда под рукой нет оружия. Это поединок, и это значит диалог. Ярость, подогретая старой болью и жаждой сорвавшегося с цепи пса, смешивалась с азартом, силой, выход которой был только в бою.
"... Он ищет того, кто оценит его своей свободной волей", - собственная мысль мелькнула обрывком. Когами смотрел в глаза Макишиме и видел в них своё отражение.
Макишима перехватывает его выпал, ловя в захват. От удара об пол в глазах на секунду темнеет, Когами выворачивается не глядя, бьёт в ответ, перекатываясь назад и вскакивая на ноги. Выдыхает резко, выравнивая дыхание, и бросается в атаку снова. В захватах он явно проигрывает, но у него преимущество в силе - особенно если бы не был ранен. Очередной удар Макишима перехватывает, удерживая его запястье - удар правой ощутимо слабее из-за бока. Макишима бьёт в ответ, и Когами повторяет его движение, ловя его руку. Подаётся вперёд, яростно скалясь, смотрит прямо в лицо, совсем близко, Пытается побороть силой, и, на мгновение поглощённый таким же яростным и ярким, как его собственный, взглядом, проваливается вперёд. От толчка в живот он не сдерживает болезненный вдох, и прокатывается по полу, приходя в себя от вспышки боли.