- Ладно, - Когами не глядя потушил в пепельнице окурок, выдохнул в потолок дым и опустил закинутые за голову руки, позволяя опущенной до упора спинке стула вернуться в нормальное положение. - Пойду-ка я спать.
Его смена закончилась ещё вечером, часа четыре назад, и он давно мог уйти, но вместо этого сидел, вытянув ноги, на своём рабочем месте и курил. Вечер плавно перетёк в ночь, ещё несколько часов и будет утро и новая смена, но он всё ещё был здесь.  Его единственная причиной было смутное беспокойство, чутьё, что ночь будет неспокойной. Именно так он и сказал Кунизуке пару часов назад, которая, в отличие от него, была обязана здесь быть - дежурила по случаю окончания внеплановых выходных, вызванных переохлаждением на задании несколько дней назад.
Он успел встать и сделать пять шагов к двери. "Хватит, это просто тяжёлый день," - сказал он себе, устало выдохнув, и в этот момент раздался вызов. Дежурному исполнителю звонил Гино. "Он давно должен быть дома," - Когами остановился и развернулся. В этот момент чувство беспокойства не кольнуло его, но интерес к неожиданному звонку был естественен. Это не было похоже на Гино - он редко думал о работе ночью и звонил в Бюро, чтобы отдать внезапные распоряжения. Ко такого вообще не помнил.
- Исполнитель Кунизука, - голос Гинозы прозвучал напряжённо. - Отпустите... Имаи.
- Что? - Когами, прежде чем инспектор успел продолжить, нахмурился, разом стирая всё ночное расслабление и тянущую усталость насыщенного дня. Ничего не могло случиться, Имаи был в Бюро, под охраной. Его обыскали и наскоро допросили вечером. Он ничего не сказал и сотрудничать не собирался, но подозрения в его адрес подтвердились прямыми уликами: в ходе обыска у него нашли браслет, без которого доминатор показал истинный коэффициент. Что за устройство было зашито в браслет, предстояло выяснить, и важность этого не оставляла вопросов. Нельзя оставить без внимания девайс, способный обмануть сканеры - способный пошатнуть всю систему. Браслет исследовала Шион, он должен был быть в лаборатории. Но, чёрт, отпустить Имаи? Безумие. Это просто невозможно.
- Его коэффициент всего 108, мы не можем держать его в Бюро, - "108," - Когами повторил это про себя в секундном оцепенении, а потом в два шага оказался рядом с Кунизукой. Мысли мгновенно смешались. Он реагировал, и реагировал всегда быстро, но разрезавшая сонную тишину ночного кабинета подразделения беда поневоле повисла на несколько секунд в воздухе. У фразы Гино мог быть только один смысл и, буквально выдавивший из себя приказ, её инспектор проговорил без запинки. У Имаи не было коэффициента 108. Его измеряли днём - его настоящий коэффициент был 250, на станции метро, при захвате, когда Когами навёл на него доминатор, тот показал меньше 70. Цифра 108 не имела к Имаи отношения, и ошибиться Гино не мог.
108 - код чрезвычайной ситуации, означающий, что жизни сотрудника Бюро угрожает опасность. Это означало, что Гино вынуждали отдать приказ выпустить Имаи.
"Кто?" - Шинья сузил глаза, не отводя взгляда от экрана Яёй, пока инспектор не оборвал вызов. Когами нужен был ответ, но думать об этом сейчас не было времени. Сейчас важнее другое. Он переглянулся с Кунизукой.
- У нас нет выбора, - Ко хотел бы, чтобы это было не так, но выхода не видел. Инспектора Тсунемори в здании нет, и без неё они не могут сделать ни шагу, и времени у них нет. Они должны исполнить приказ немедленно. - Дежурная ты, так что тебе и выпускать Имаи. Я вызову Тсунемори и Масаоку, - он сжал зубы и взялся за браслет, - Но браслет ему возвращать приказа у нас нет, - он нажал вызов Акане и замер, хмурясь, в ожидании ответа.

Kunizuka Yayoi
Кунидзука только махнула рукой в ответ на прощание Когами, через строчку читая статью о новшествах в мире высокого и не очень искусства, которой начинался ежемесячный журнал. Время тянулось подозрительно медленно, словно не желая, что бы смена Яёи заканчивалась. Делать было откровенно нечего. Не то, что бы Яёи жаловалась, но она могла бы придумать куда-более увлекательное времяпрепровождение на этот вечер. Или, по крайней мере, не торчать здесь. Беспокойство (или подозрительность) Когами, из-за которого он всё ещё составлял ей компанию в этот унылый вечер, плавно перетёкший в ночь, Кунидзуке не передалось, так что она просто хотела спокойно «отдежурить» оставшиеся часы, да пойти спать.
Хотя, это же моя смена, что-то же должно случиться.
В эту же секунду, словно в насмешку, пискнул сигнал входящего вызова.
Ну вот.
Кунидзука бросила взгляд на Когами, который не успел сделать пару спасительных шагов до выхода.
Прости.
Нажимая на кнопку громкой связи и принимая вызов, Яёи уже знала, что ничего хорошего это не сулит. Звонки от инспектора Гинодзы никогда ничем хорошим не заканчивались. Или правильнее было бы сказать, что инспектор Гинодза никогда не звонил, что бы сообщить какие-нибудь хорошие новости. Не то, что бы он был плохим человеком, при всём его прохладном отношении к Кунидзуке и остальным «исполнителям», но ожидать от него каких-то приятных сюрпризов было просто глупо.
Зато неприятных…
Кунидзука даже пару раз сильно зажмурилась, пытаясь осознать для себя тот факт, что только что самый педантичный и сделаем-это-по-закону инспектор приказал ей отпустить задержанного. Нельзя было сказать, что подобного никогда не случалось – всякое было. И приборы давали сбои, и люди ошибались. Но здесь-то совсем иной случай. Как только твой коэффициент переваливал за сотню – никаких поблажек. Яёи знала это по себе.
Сто восемь. За «сто восемнадцать» я уже торчала в доме с мягкими стенами, где всем всегда весело. Нет, стоп…
Кунидзука вызывала на экран стационарного монитора протокол задержания подозреваемого Имаи Тэцудзаэмона и обернулась к Когами, который уже завис над её плечом. Возможно, у неё не было того шестого чувства, которым обладал он или Масаока, но даже без него Яёи прекрасно понимала, что что-то здесь не чисто. Начиная от звонка Гинодзы и заканчивая…
При чём здесь вообще «сто восемь»?
Кунидзука ещё раз пробежала взглядом по строкам протокола задержания. После чего сменила его на копию протокола допроса. Ни в одной графе, ни в одной строке, ровным счётом нигде не было упоминания о таком коэффициенте. И даже чисел близких к нему не было.
Яёи снова обернулась к Когами, который, очевидно, заподозрил неладное куда раньше неё, и уже начал принимать меры. А ей ничего не оставалось, кроме как подчиниться. Гинодзу можно было обвинить в чём угодно, но только не в том, что он был дураком. И даже если его приказ был таким, то обдумывать и обсуждать его стоило только после исполнения.
- Скажи мне в следующий раз, когда выбор будет, - Яёи со вздохом встала с кресла и быстрым шагом направилась к выходу, на секунду остановившись около двери и бросив в полголоса. – Надеюсь, всё обойдётся.
До камер временного заключения она добралась чуть ли не бегом. Она не имела ни малейшего представления о том, что происходит, но то, что дело срочное – было понятно без всяких лишних слов. Хотя, пожалуй, правильнее было бы сказать, что оно было жизненно важным. Впрочем, времени раздумывать и подбирать слова Яёи себе не дала, пройдя мимо ряда дверей, остановившись рядом с нужной. Прежде чем открыть дверь, она машинально потянулась к запястьям, собираясь поправить перчатки, только потом осознав, что она их и не надевала вовсе. Тряхнув рукой, Кунидзука поднесла свой браслет к электронному идентификатору замка, после чего нажала на кнопку открывания двери.
- Имаи Тэцудзаэмон. На выход, вы свободны, - Яёи легко качнула головой в сторону коридора, после чего отступила от дверного проёма.

Выходя из здания Департамента, он был рад только одному – наконец-то домой. Поимка преступника, конечно, тоже немного ободряла и скрашивала все ужасные события этого дня, но всё-таки единственное, чего действительно хотелось – это прийти домой и отдохнуть. Просто забыться на несколько часов, пощадить показания своего психопаспорта. Впрочем, Гиноза сам себе отдавал должное - до полного захода солнца он держался достойно, даже когда к его виску было поставлено дуло огнестрельного оружия. Не какой-то автоматизированный пистолет, а настоящий, практически раритетный ствол, который инспектор выдел пусть и не первый раз в жизни, но который не считал за что-то обычное и нормальное, повседневное. Будучи ещё ребёнком, видел он в кобуре отца нечто подобное, но Масаока всегда прятал это от мальчика и жены, то убирая на верхнюю полку, то в ящик стола, то пряча ещё куда-то, пока мальчишка не видел – ему ничего не стоило отвлечься на что-нибудь другое, опять же, не без помощи Томоми. Повзрослев, парень, конечно, перестал попадаться на подобные уловки, но и мужчина принял во внимание, что сын-то не дурак, всё подмечает, а потому стал более искусен в подборе тайников. Это могло бы сойти за игру, если бы игра и игрушка не были так опасны и в итоге не стали ассоциироваться с бедой, постигшей всю семью. Даже сейчас Нобу не отдавал отчета в том, что все эти предосторожности были ради него и матери, не понимал, зачем вообще приносить эту вещь с собой домой, ведь даже сейчас он хоть и является инспектором, но доминатор оставляет на работе в специально отведённом для того месте. Каждой вещи надобно иметь своё место, а квартира – явно не подобающий вариант для хранения оружия, это Гино понял ещё будучи ребёнком, и к тому времени он также понял, что его отец – потенциальный преступник. Последнее перечеркнуло всю благодарность за мнимую заботу. Лучше бы заботился о целостности семьи, а не о последствиях, которые может повлечь за собой вид оружия, не пойми, зачем постоянно притаскиваемого домой, тем более что сейчас Гиноза привык к нему и сам день ото дня сжимал рукоятку доминатора, которая, казалось, была отлита под его ладонь – настолько родным ощущалось ему приспособления для убийства, что порой инспектор воспринимал его продолжением собственной руки. Карающая, отслеживающая, смертельная, определяющая коэффициент преступности и меру наказания рука правосудия. Как в древности рыцари использовали свой меч во имя короны и Девы Марии, так БОБики используют свои доминаторы во имя чистоты и Сивиллы. Ничего не изменилось, только методы и приёмы стали другими, а смысл был всё тот же, прошедший через века. И после века "Сивиллы" обязательно будет новый идеал, новые рыцари, новые доспехи, щиты и мечи. Если раньше смерть на поле боя носила гордое знамение, а в форме унижения использовали позорную поездку для седока, сажая на коня без седла, то в 2112 году смерть не несла никакого повода для чести, так как убивали только за грехи и наповал, то есть оставляли мокрое место, в прямом смысле этого выражение, а опозорить на всю жизнь можно было, выстрелив парализатором или отправив в реабилитационный центр. Не осталось никакого романтизма, а людям, до сих в него верящим, приходится в этом мире крайне трудно.
Но, естественно, это всего лишь воображение. Гиноза прекрасно понимал суть вещей и предметов и не делал из них больше, чем они из себя представляют. Как отделял он преступников от законопослушных граждан, исполнителей от инспекторов, друзей от предателей, правду от вымысла, небо от земли, так чётко он проводил границу между оружием, призванным исполнять приказы владельца, и хозяином, который эти приказы отдаёт. Не умей он этого делать, превратился бы в одного из исполнителей, бездумно следующих указаниям голоса внутри своей прогнившей и тёмной черепной коробки. Вся ирония в том, что в преступной голове звучал голос справедливости. Ещё одна причина, почему не каждого отброса брали в исполнители – не все могли перенести такой диссонанс. Расхождение того, что нужно и правильно по мнению системы с собственными мыслями о понимании порядка и устройства мира, скорее всего, подняло бы показатели ещё выше, чем они есть, а ухудшать и без того убитое положение кому бы было надобно? Будто не хватает колючек и кочек им. Будто город с белыми стенами – недостаточное олицетворение их внутреннего мира. Будто есть ещё у них надежда на исцеление. Латентный – окончательный диагноз. Конец. Это как «мертвец», только без надгробий, похоронных шествий и молитв. Все они умерли для своих семей и друзей, и в «воскрешение» вряд ли кто-то верил, а если и верил, то глубоко заблуждался, но осознание ошибки приходило только спустя несколько лет беспрестанных ожиданий. Откуда такое убеждение? Да потому что Нобучика на собственной шкуре перенес бесполезную надежду о лучшем будущем, сам плясал на этих граблях не раз. Он похоронил двоих, ещё живых, дорогих ему людей: сначала отца, который обязательно должен быть у мальчика, затем друга, который обязательно должен подсказывать ему правильное направление в жизни и заменять старшего брата, если уж нет отца. В итоге Гиноза сам себе отец, брат, друг и начальник. Наверное, за такое жесткое воспитание и становление тем, кем он в итоге стал, он ещё должен поблагодарить Масаоку и Когами. Когда-нибудь, возможно, он это сделает.
- Когда на смертном одре буду, щас же! – фыркнул в мыслях инспектор, натягивая верхнюю одежду на уставшее тело и выходя из здания.
Улица встретила его приятным и успокаивающим холодом, но, тем не менее, умиротворения в извороченную недавними событиями душу инспектора не принесла. Единственное спасение – добраться до дома. В который раз он уже думает об уютных и родных стенах, в которых его никто не ждёт, а, значит, никто ему не помешает, никто его не потревожит, никто не разбудит, не будет убегать, никто не будет прятаться за углом, никто не будет дышать смрадным дыханием в затылок, не будет прожигать спину взглядом, никто не схватит за горло, не приставит к виску холодный пистолет, леденящая сталь которого походит на сталь косы смерти… Черт возьми, как он хотел просто забыться, и чем скорее, тем лучше! Этот день его измотал и повысил уровень стресса – он смотрел на свой показатель и готов был взвыть от бешеного его скачка. Как хорошо, что больше никто не совал нос в его данные, да и некому было этого делать. Хоть тут какая-то личная зона. Тем более он был уверен в том, что на самом деле, как ни печально, просто всем было глубоко плевать на его показатель – каждый знал, что он сам о себе позаботится, и им незачем лишний раз следить и печься о психологическом состоянии инспектора. Помочь они ни чем не смогут, да и гордый и верный своим убеждениям Нобучика не послушает советов того, кто свой-то психопаспорт не смог сохранить. На него могла повлиять только Акане, чей цвет всегда оставался кристальным, чистым, как слеза, но вопреки всему, забота исходила от Гинозы в сторону новенькой. Это могло обуславливаться тем, что трепетное отношение к собственному оттенку бессознательно переходило на попечение оттенка другого, что достигало клиники. Но пусть Нобу и был клинически одержим, но также он был и мерзко прав – надо следить за собой.
Мужчина шел домой пешком, планируя добраться до обители сетью поездов и метро. Он был просто не в состоянии сейчас садиться за руль и вести машину – боялся пропустить светофор, не затормозить вовремя перед впереди идущей машиной или же нарушить ещё какое правило дорожного движения. Мысли его находились не с ним. Он даже практически не слышал того, что происходило вокруг. А что могло происходить? Транспорт, не умолкающий ни на минуту, звук работы сразу нескольких моторов, где-то в кафе и ещё незакрытых магазинах работали дроны, там или сям мелькала не спящая молодёжь - ничего, что могло бы привлечь внимание, все так, как всегда, и растрачивать свою собранность на такие мелкие детали сейчас не то чтобы не хотелось, а не было сил. Впрочем, он уже сегодня попался на своей беспечности и поставил под угрозу всю операцию, не говоря уже о собственной жизни, так почему сейчас забыл об этом? Он чувствовал себя расслабленным, как всегда бывает после рабочего дня, и Нобучике становится трудно оставаться наедине со своими мыслями. Собственно говоря, это и не мысли вовсе, - это воспоминания, которые застали его врасплох в эту минуту слабости и побудили в нём странное чувство. Нет, Гиноза сейчас был не беспечен, он был ужасающе равнодушен.
Однако к чувству безразличия примешивалось еще одно, невесомое, почти нереальное, что, казалось, оно существует только в атакуемом мигренью мозгу инспектора. Да, скорее всего, это просто мигрень из-за голода, перенапряжения и стресса. Нельзя сказать, что такому организм работяги подвергался впервые, но всё-таки привыкнуть к подобному невозможно.
Если бы он воспринял это ощущение всерьёз, возможно, эта ночь обернулась бы для него иначе.
До дома оставалось около половины пути, то есть большую часть он уже преодолел и от Департамента отошел на достаточное расстояние. По крайней мере, если бы он понял, что что-то оставил в отделе, он бы точно не стал туда возвращаться – слишком велико расстояние, а выходные ему никто не выдавал, хотя можно было бы. Иначе говоря, не было смысла возвращаться туда, куда вернешься утром, через несколько коротких стремительно идущих часов, посвежевшим, отдохнувшим, переспавшим со всеми неспокойными мыслями, которые паразитами теребили и без того измотанное сознание, что Гино начинал злиться на себя самого за невозможность избавиться от вредителей, наверняка удерживающих его коэффициент все на том же непозволительно высоком уровне.
За раздражением он совершенно не обратил внимания на подъезжающую и тормозящую в опасной близости машину. Рассеянность, порождённая равнодушием, была секундной и гораздо меньше той, что возникла в метро при поимке Имаи, но по иронии или даже сарказму судьбы, она обернулась для него куда более губительными последствиями: перед инспектором возникло несколько крупных, одетых во всё черное, фигур. Пол-то был понятен сразу – грубые мужланы с повышенным показателем преступности, а вот личности установить не удалось. Во-первых, мешала темнота – на беду свою, Гиноза как раз находился на том участке улицы, до которой свет фонарей если не сказать, что не дотягивался совсем, то достигал её своими самыми слабыми, почти рассеявшимися лучами, погружая, таким образом, несколько квадратных метров дороги в слепую зону. Во-вторых, на преступниках были чёрные маски, скрывающее лицо полностью – ни рта, ни носа, ни цвета волос, ни каких либо других ярко выраженных примет невозможно было заметить, различить под черной тканью. Только глаза недобро блестели. В двух осколках зеркал несуществующих душ пылали дьявольские огни. Блеск их мог осветить улицу, но не черную бездну представленных сущностей. Вообще, все мужчины были друг на друга похожи, если бы не немного разное телосложение. По одному было видно, что тот занимается спортом, предположительно, каким-нибудь видом боевого искусства, но вот бокс или простой рукопашный, Гиноза определить не сможет, пока не попробует с ним потягаться, а это в его планы не входило. Второй и третий напарники были попроще и представляли меньше опасности, хотя черт его разберет, этих ночных визитёров. Зато намётанный глаз служащего сразу подметил небольшую деталь – у одного человека была не очень ровная походка, насколько ровной и интеллигентной она может быть у бандита. Связано это было с травмой, когда-то полученной в ногу. Природу ранения брюнет предполагать не смел, но ему этого было и не нужно. Он высчитал слабое место и собирался побеждать не грубой силой и физической подготовкой, что больше походило на манеру Когами, а логикой и расчетом. Нобу прикидывал, что если придётся драться, то шансов у него будет немного, и одного лучше будет сбить ударом в челюсть снизу. Стеснённый одеждой, он не смог бы достаточно быстро закрыться руками. Другого, хромого, без сомнений, носком ботинка ударить под колено. Если удача окажется на стороне инспектора, и он попадёт в старую рану, то боль обещает быть сильной, и с ног тот свалится моментально. Гинозе удастся выиграть несколько секунд, пока тот снова сможет встать. Но вот что делать с последним, мужчина так и не решил. Скорее всего, применить апперкот и опять уповать на везение. С правильной подачи корпуса кулак сработает, как молот. Этому удару его научил Шинья. Приёмами бокса Гино владел слабо, да и не считал этот вид спорта особенно эффективным, а потому никогда не тренировался. Обычно всё зависело от первого удара. Если апперкот окажется правильным, то преступник упадет на асфальт, как мешок с запчастями от дрона.
Но до этого не дошло. Раньше, чем Нобучика успел двинуться с места, чтобы осуществить задуманное и детально спланированное, его сразу же ударили в лицо. Удар был не страшен, но из носа пошла кровь, и ответный выпад оказался неудачным. Гиноза лишь заслужил очередной удар, но на этот раз он пришелся уже в живот. Новая попытка атаковать противника также обернулась провалом – кулак мазнул по щеке противника, попадая в ухо. Тут же его стукнули по ноге, да так, что колени подкосились и ощутимо соприкоснулись с бетоном. В ту же секунду один из бандитов добил Гино ударом ноги в живот, и тот повалился на землю. Перевернув инспектора лицом вверх, один масочник вцепился ему в горло и прижал к земле. Нобу напряг шею, чтобы его не смогли душить, и попытался вывернуться, оторваться от пола, но не смог - враг был сильнее, учитывая, что весовая категория мужчины была в разы больше тщедушного инспектора. А ещё работает в Бюро Безопасности. Он не мог даже скинуть с себя латентного, чтобы оттолкнуть, а затем ударить ногами в живот. Его сковали ещё и тем, что двое других то ли держали, то ли стояли на его ногах и руках – Гинозаа не мог понять ничего из-за сильной боли и разбитых очков. Хоть стекла не рассыпались острой крошкой и не попадали в глаза, но видеть что-либо всё равно было трудно. Вместе с прозрачной призмой потрескался мир. Хотя Гино и напрягал шею, дышать ему становилось всё труднее – воздух плохо проходил через окровавленный нос, а опустить вниз челюсть и дышать ртом не предоставлялось возможным – широкие ладони преступника не давали такого шанса, обхватывая горло во всю длину. Постепенно всё вокруг начало расплываться, и черная маска, дрожавшая перед Нобучикой за черными линиями трещин, замелькала тёмным пятном. Он терял сознание, а враги удовлетворённо и внимательно наблюдали за его судорогами.
Уже в полузабытье он почувствовал, как его тело оторвали от земли, а его самого куда-то повели. Перед глазами всё кружилось и плыло. Едва он сделал несколько слабых шагов, как всё под ним зашаталось, кто-то  бесцеремонно толкнул его в спину, и инспектор повалился на пол фургона. Чьи-то руки ощупывали его в темноте, шарили в карманах, постоянно высовывались страшные рожи, завывали приведения. Это последнее, что видел и помнил  Гиноза перед тем, как отключиться.
Очнулся он в незнакомом месте. Темнота была идеальной. Первой мыслью было то, что он сошел с ума. Нобучика начал прислушиваться к своему телу, и ему подумалось, что он исчезает. В этом бесконечном сумраке, где не поймешь, где начало, а где край, и имеются ли они вообще, он сидел очень долго, недвижимый, беспристрастный, пытающийся вернуть себе контроль и вспомнить хоть что-то. Но ничего не приходило. Полнейшая пустота в голове. Исчезло само прошлое, а вместе с ним и настоящее. Что-то невероятное. Имена людей, названия вещей и понятий плавились и растворялись в кромешном мраке, как сахар в горячем чае. Он даже не сразу понял, что его руки скованы. В ужасающей тьме руки не показались ему его руками. Скорее, это были чьи-то другие руки, принявшие его черты.
Неожиданно темнота разрушилась ослепительным светом, и вторая мысль стала ещё страшней: он понял, что находится в полном рассудке. Всё встало на свои места. Он лежал на полу в абсолютно голом, пустынном помещении с серыми стенами и ещё более грязным полом. О нём явно не собирались заботиться, предоставляя достойные апартаменты. Простая бетонная коробка с парой светодиодных панелей. В общем, ничего удивительного, ведь такой скучающи вид имели практически все квартиры в Токио, и только с помощью IT-секретаря они принимали более интересный интерьер под настроение хозяина – привычная роскошь в нынешние времена. Да и данное помещение можно было бы назвать роскошным, если бы преступники, издеваясь ещё больше, создали обманчивое видение.
Вместе со светом и прозрением, инспектора посетили люди. Глаза жгло от резкой яркости ламп, а потому всё, что мог видеть пленник, – это тёмные фигуры. Снова ничего более расплывчатых и непонятных силуэтов. Но постепенно они начали становиться отчётливее, приобретая знакомые черты. В пришедших мужчина признал своих прошлых противников и почувствовал, как расслабленность и послеобморочное онемение сменяются яростью и напряженностью. Он постарался встать, но тут же был несильным толчком ноги в грудь откинут к стене, прикладываясь к ней спиной. Позвоночник и лопатки ощутимо заныли не столько от боли, сколько от смены затёкщего положения. Он бы с радостью расправил руки, размял шею и потянулся, но больше он не предпринимал попыток даже пошевелиться – понимал, что встать всё равно не получится, зато лишний раз получит удар под дых. Слишком много гематом на квадратный сантиметр тела для сегодняшнего дня. Чувство самосохранение и рациональное мышление ещё никто не отменял, тем более они были так необходимы в подобных ситуациях. Только на собственную разумность сейчас и уповал инспектор. Ведь, рассуждая логически, у него действительно не было никаких шансов. Он находится один в неизвестном месте среди шайки латентных связанный и ослабленный. Неизвестно, единственные ли это бандиты, что тогда поймали его, а сейчас так учтиво посетили, но и им втроём удалось один раз обезвредить инспектора. Не в правилах Нобучики – прыгать с разбега, да ещё и танцевать на одних и тех же граблях по нескольку раз.
- О, очнулся, вот и хорошо. У меня к тебе предложение, - проговорил один из мужчин, обращаясь к инспектору, - Свобода Имаи взамен на твою жизнь.
Так вот, в чём дело, и для чего его сюда привели. Имаи. Тот самый парень, за которым они так долго гонялись, и из-за которого его никак не оставят в покое. У этого барыги либо очень хорошие приятели, либо слишком опасные враги. Одни выручали, другие хотели сами разобраться. Почему-то Гиноза был уверен в первом варианте, но выяснять точно сейчас ничего не хотел. Увы, но он не в своём бюро, между ним и преступниками нет стола, а напротив собственных глаз не глаза допрашиваемого, а зияющая дыра пистолета. Точно такой же ствол, только теперь он смотрел не в висок, а прямо промеж глаз.
- Невозможно. Его преступный коэффициент слишком высок… - взвод курка прервал слова мужчины.
- Так придумай что-нибудь, ты же инспектор, - с издёвкой выплюнул свою фразу латентный, слегка поведя в сторону пистолетом, что не ушло незамеченным от Гино. Он даже задержал дыхание, но тут же справился со своим опасением и сделал глубокий, но тихий вдох, а после также медленно и беззвучно выдохнул. Ему страшно, но он быстро соображает, что же делать.
- Мне нужен мой КПК, - твердым и спокойным голосом потребовал пленник, поднимая голову и без страха смотря прямо в лицо бандиту.
В минуты такой собранности Гиноза казался чужим и металлическим, что остаётся только удивляться, как такая сила, которую называют жизнью, сумела приспособиться к подобной форме. Будто на это время она впадает в спячку, чтобы пропустить мимо угрожающую отовсюду смерть. Засыпая, она даёт человеку равнодушие, и в эти опасные моменты Нобучика видит, что его приспособляемость является искусственной, что это не просто спокойствие, а судорожное усилие быть спокойным. Внешне он мало чем отличается от мраморной фигуры или, если угодно, человекоподобного дрона. Но если киборги живут и мыслят так всю свою вечность, потому что их такими создали, а напряжение и другие эмоции могут привести только к тому, что они выйдут из-под контроля системы и станут неисправными, перевернув все научные труды об искусственном интеллекте, то у Гино дело обстоит как раз наоборот: он напрягает свои внутренние силы как раз для того, чтобы стать непоколебимым, опускаясь по лестнице эмоционального напряжения на несколько ступеней ниже. Для него это состояние практически естественно, и ему легко быть таким, но он достигает этого искусственно, ценой неимоверных усилий, вечных тренировок, самосовершенствования и посещений психоаналитика. Да он и не пытался справиться с проблемами иначе, ведь знал, что полагаться можно только на себя самого, в лучшем случае – на товарища, но такого у него не было.
- Давай только без глупостей, - предупредил его похититель и немного повернул голову, как бы склоняя её в убеждающем знаке.
Гинозе развязали руки, и он почувствовал, насколько же сильно затекло его тело. В первые секунды он даже не мог полностью совладать с конечностями – настолько нереальным казалось их обладание и подчинение собственной воле.
Глаза в глаза. В Нобучике кипит затаённая ярость на самого себя, на латентного, на Имаи, и это подстегивает ещё больше. Но он бессилен, пока на него смотрят, бессилен перед преступником – если он захочет, он может тут же всадить ему пулю в лоб. И инспектор расторопно приближает к себе коммуникатор, не сводя предательски холодных и животных глаз с бандита. Он сглатывает слюну, немного смачивая горло, потому что то из-за драки, нервов, залитого кровью носа и холодного помещения совсем пересохло и искажало звуки, превращая их то в хрипы умирающего, то в звон стали.
- Исполнитель Кунизука, отпустите... Имаи, - всё-таки сбился, и это было заметно не только ему одному. Бугай нахмурился, крепче сжимая рукоятку оружия.
- Его коэффициент всего 108, мы не можем держать его в Бюро, - поторопился сказать Гиноза и прервал связь, продолжая сверлить взглядом глаза напротив. Его холодный змеиный взгляд немногие выдерживали, а оттого инспектор чувствовал себя более уверенно, осознавая хоть малое, но все же заслуженное доминирование хотя бы маленького куска происходящего.
- Так бы сразу, - удовлетворённо произнёс мужчина, - А теперь отдыхай, - вот это было сказано с издёвкой, причем шуткой автор был явно доволен.
Они уходят. Гино сидит и ждёт ещё некоторое время. Есть огромное желание сорваться и снова набрать бюро, но он понимает, что тут либо стоят глушилки, либо за ним наблюдают. Опрометчивость допускать нельзя, тем более он итак сделал всё, что мог – замаскировал код чрезвычайной ситуации под коэффициент преступника. Оставалось надеяться, что Кондзука поймёт, иначе всё кончено. Но об этом даже думать не хочется. Кто-то должен понять, кто-то должен найти его и при этом не упустить Имаи. Он хочет почувствовать, что всё, что он сейчас пронес через себя, не напрасно, и чтобы по возвращению, если оно всё-таки случится, он знал: ничто не сгинет без следа, его сотрудники способны на большее, чем он от них ожидал, а все неприятности, что свалились на них в последние дни, минуют, не разъедят их психопаспорты, как ржавчина, ни у кого нет власти над ними, кроме Сивиллы!
Он ждёт, ждёт. Перед ним проходят картины прошлого. Беспокойство растёт. За тревогой наступает период самобичевания, и, поддаваясь ему, Нобу касается ладонью лица.
- Поставить под угрозу жизни сотрудников? Ха, спросите меня как! – крепко сжатые челюсти, боль в скулах, -  Всё нормально. Ничего нет. Ничего нет... - он пытался успокоить себя, но его собственные слова не доходили до него.
- Дело плохо. Попробуй-ка заснуть после той херни, которая случилось за день.
Это было похоже на вызов. Утомленный пережитым, он встаёт и оглядывается. Рядом с ним, в углу, стоит жалкое подобие кровати. Он не заметил её сразу, потому что поначалу сидел к ней спиной, а потом ему было не до рассматривания обстановки. Сейчас же он встал перед кроватью, как перед судом. Он ещё не потерял надежды, правда, больше уже и не хотел ни о чем думать.
Гино медленно садится на тонкий и жесткий матрас. Всё равно, что он остался бы лежать на полу.
- Всё кончено.
Тихо ложится и закрывает глаза.

Отредактировано Ginoza Nobuchika (24.01.16 00:51)

- Инспектор Тсунемори, - "108 без сомнения было кодом... Имаи допрашивал Гино, он должен лучше других помнить его коэффициент... Если находится в опасности, называть код рискованно... Значит, не рассчитывает, что сможет выбраться сам... Кому это может быть выгодно?.." - От Гино поступил код чрезвычайной ситуации. Приезжай как можно быстрее, - "Тому, кто хочет скрыть то устройство - это самый логичный ответ... Покровитель? Наниматель? Это устройство вряд ли сделано давно, если о нём так пекутся... А если дело не в нём, а в самом Имаи? Если он так значим кому-то, что он делал на этой станции?.." - Ко сузил глаза, завершив вызов. Звонок разбудил инспектора, что неудивительно, но, хотя и жалко её сна, она им очень нужна, и как можно быстрее. Как ни странно, Ко был почему-то уверен, что, несмотря на сонный голос и долгую задержку перед ответом, она соберётся очень быстро. Следующим был Масаока, но, прежде чем успел вызвать его, Ко увидел и услышал вошедшую в кабинет девушку. "Номер 201?" - ему потребовалось несколько секунд, чтобы вспомнить, о каком деле речь.
- Нет, не с ним. Минуту, - договаривая, Шинья уже вызывал Масаоку.
- Ко? Что случилось? - старик, конечно, тоже спал. Голос со сна прозвучал хрипло, было слышно, как он со вздохом и кряхтением садится на кровати.
- Старик, Гино приказал отпустить Имаи и назвал код 108. Его пока не отследили, Кунидзука выполняет приказ, выхода нет, Тсунемори едет.
- Сейчас буду, - упавшим голосом подтвердил Масаока и сам сбросил вызов. Когами осталось связаться с аналитиком, чтобы выяснить, где Гино, и надеяться, что его передатчик работает. Иначе... иначе будет неизвестно, что делать. Он собрался в очередной раз нажать на вызов, но в этот раз его взгляд упал на экран, на который так внимательно смотрела и правда очень не вовремя появившаяся девушка. На экране от дневной смены осталась информация о выезде. "Дело №201" было расследованием пропажи людей, зацепки по которому инспектор Тсунемори рассчитывала найти в ресторане, чьи камеры засекли одного из мужчин незадолго до пропажи. То, чем это кончилось... никто не мог такого ожидать, потому и судить некого. Молодая инспектор навсегда научится на этом деле, это сделает её сильнее, а тело погибшего исполнителя будет в лаборатории до закрытия дела. Она была коллегой Матсуи Джины, так что неудивительно, что она хотела знать подробности. Когами вздохнул.
- Проходи, сейчас, - Ко отвёл взгляд и наконец связался с дежурным аналитиком, - Мадо-сан, код 108, нужно отследить местоположение инспектора Гинозы.
- Доброй ночи, Когами-сан, - аналитик отозвалась задумчиво, словно её оторвали не то от сна, не то от чтения, однако через несколько секунд уже послышалось привычное постукивание по клавишам, - Запрос принят. Информацию сообщу.
- Спасибо, - Когами выдохнул. Пока Тсунемори едет, Мадо ищет информацию, Кунизука выпускает Имаи, Ко оставалось ждать. И в это время он мог, наконец, поговорить с Матсуи, - Прости. Я могу тебе помочь чем-то, кроме того, что провести к телу? - Когами сел за своё рабочее место, глядя на девушку, - У меня есть пара минут, так что много я тебе не скажу, и я понимаю, почему ты хочешь сама осмотреть тело, но сейчас нам не до того, - выражение его глаз чем-то отличалось от обычного. Он не знал Адзуму, по сути дела, и таких смертей он видел не одну за годы своей работы. Но он знал, что это такое - когда погибает коллега, который был ближе, чем просто хорошие рабочие отношения. Даже если сейчас вспоминать об этом было неосмысленно, и для Матсуи Адзума была просто товарищем, он всё равно вспомнил Сасаяму в этот момент.

Аканэ сонно потирает глаза, которые только недавно ей удалось сомкнуть. Прошлый день был слишком, подчёркнуто, слишком насыщенным. Ещё долгое время после возвращения домой, организм отказывался подчиняться желанию пойти поспать, за что периодически проклинала собственное тело. Хотя, чего удивляться. Итоги этого задания оказались для Цунемори внезапно свалившимся снегом на голову, разрядом тока, ведром ледяной воды. Выбирайте на свой вкус, что может подойти лучше для данной ситуации.

Голова гудит, и единственная мысль, которая смогла просочиться в этот шумящий ад – где-нибудь да отыскать обезболивающее.  Взгляд на часы, усталый вздох, и звук заправляемой кровати.  Казалось бы, в период таких технологий, когда почти всё делается за тебя, у кого-то ещё остаются привычки от чего-то более приземленного и простого. Однако, думать о чём-то было немного затруднительно. Нужно ещё немного времени. Инспектор в течение пятнадцати минут  успевает умыться, навести себе кофе и, параллельно с этим, привести себя в порядок. Ещё десять – находится в пути, в это же время, стараясь узнать как можно больше информации о произошедшем. Информация переваривалась, но делала это катастрофически медленно, от чего внутри нарастало ощущение некоторой бесполезности. Чертыхнувшись, Аканэ переключилась на автопилот в автомобиле, и дала себе небольшое количество времени для сна. Дорога хоть и не самая далекая, однако вполне хватало для кратковременного выпадения в царство Морфея. Конечно же,  сон инспектора никогда не сопровождался чем-то безмятежным, наоборот, первая фаза засыпания была полна размышлений, которые помогали девушке “прибраться” у себя в голове. Работа в Бюро научила девушку не растрачивать свободное время на что-то бесполезное, особенно, когда в тебе заложено сильное желание быть полезной обществу.
Поморщившись, Цунемори устало потёрла переносицу. В голове крутилась череда мыслей насчёт вызова. Ситуация чрезвычайная, и догадываться о том, может ли она перешагнуть черту и стать критической в данном состоянии было подобно аду. Разбитость не позволяла думать до конца трезво, но делать это было необходимо.
Нужно взять себя в руки. Знаю, ты рассыпаешься, но сейчас не время показывать это всем в отделе.

Мягкий голос автопилота оповестил о том, что автомобиль прибыл в место назначения, тем самым вынуждая Аканэ вернуться к реальности. Кинув быстрый взгляд в зеркало, девушка разочарованно вздохнула, после чего схватила сумочку и покинула тёплый салон. Быстро добравшись до нужного этажа, инспектор выходит из лифта и стремительно добирается до кабинета. Открыв дверь, девушка слегка улыбается и почти на автомате оповещает о своём прибытии.

- Инспектор Цунемори прибыла. Прошу прощения, что, возможно, слишком долго. Введите меня в курс дела, пожалуйста.
[NIC]Tsunemori Akane[/NIC][AVA]http://s9.uploads.ru/HqEAR.png[/AVA]

Мацуи растерялась. Не знала что сказать, что ответить, что изобразить – все действительно происходило слишком быстро даже для нее, привыкшей к тому, что она уже начинала отслеживать перемены в собственном меланхоличном настроении. Она не знала точно, что с ней произошло в тот момент, но ответ Когами ее как-то… Разозлил что ли? Без сомнений, Джина была уверена, что без причины исполнитель не стал бы говорить, что она вряд ли могла чем-нибудь помочь, да и, по правде говоря, она и сама не слишком понимала, что могла бы сделать? У нее неплохие медицинские навыки, она могла бы привести в чувства любого и залатать прямо на место, но это может сделать и кто-нибудь другой из группы Тсунемори. Так или иначе, когда блондинку отослали обратно, Джина печально вздохнула и опечаленно опустила голову: однако в голове юного химика из отдела биохимических исследований вертелись отнюдь не грустные мысли, скорее уж, неправильные и весьма дерзкие, особенно по меркам самой Мацуи, которая с трудом нарушала уставы и правила, и с большой болью в области принципов и морали прикрывала своего пьянствующего – порой - на рабочем месте начальника.

- Завтра… - Пробубнила себе под нос блондинка, когда Когами со скоростью выпущенного из пушки ядра понесся из кабинета. Джина задумчиво кивнула сама себе, и подкатилась на стуле к одному из работающих компьютеров, кажется, того же Шинью (о чем свидетельствовала пепельница, полная окурков). Пару раз пощелкав мышкой для того, чтобы понять, где и что находится, Джина без труда отыскала нужное дело и приложения к ним, куда переадресовывались определенные ссылки, в том числе и с местоположением тела Адзумы Норико.
- Нехорошо получается, да. – Подумалось девушке, когда она высматривала номерок холодной жестяной камеры, в котором хранились тела погибших исполнителей, подозреваемых и других людей, от которых не всегда оставалось полноценное тело. Те тела, которые не забирались после расследования, сжигали в специальной пирокамере.
- Двести пятнадцать. – Полушепот разнесся по опустевшему кабинету. Джина медленно, но с некоторым, едва заметным волнением, скрыла все вкладки, после чего, по старой привычке (осталось после проведенных в одном кабинете, с курящим Танакой, лет), сбросила окурки и пепел в мусорный ящик, вернув пустую пепельницу на место. – Морг в корпусе E, кажется, на -10 этаже, потрясающе. 

Выскочив из кабинета, предусмотрительно прикрыв дверь, Джина без промедления рванула к «месту назначения». В голове до сих пор вертелись изображения с мертвым телом Адзумы: неестественным, непонятным, не таким, какой была Норико… Чтобы убить просто так эту девушку ее надо было разорвать на тысячу мелких кусочков, но чтобы она просто сдалась и перестала действовать? Нет, никогда. Джина рядом с механиком Бюро выглядела несколько комично – матерая Норико и чуть пугливая Мацуи… Смех, да и только.

\Покинула сюжетный квест\

Kaneda Akio

- Всё. Поехали отсюда, - судя по концу разговора, парни на том конце связи отчитались, что этот лошара Имаи наконец у них. Это значит, что дело сделано и можно валить из этой чёртовой заброшки. Канэде это определённо было по душе - задница подсказывала, что время на исходе. Ищейки Бюро умеют догонять своих жертв - о, уж это Канэда знал. Если как-то пронюхали, что у них тут лошара инспектор, скоро прибегут. Или нет. В любом случае...
- Что делаем с бюрошником? - спросил не он, а третий подельник. Почему-то парня звали "енот", чёрт знает, с какой стати.
- Оставляем. К чёрту париться с ним. В конце концов его хватятся. Как только просрёт свою смену, - не то, чтобы это был прямо их "лидер", но на связи был он, потому и парадом командовал по большей части. Да и дело-то было простое - выжать из сраного элитного парня нужный приказ да свалить, когда он будет исполнен. Но у Канэды было ещё одно дельце. Он никому ничего не говорил - не уверен был, что, если сболтнёт, дельце выгорит. Он просто ждал. И, похоже, дождался.
"Я тебя сразу узнал, падла", - Канэда с ноги открыл дверь в комнатушку, где они оставили инспектора. На его радость напарники были не против свалить без него. А он ничего, выберется сам. Вот только здесь закончит. Кое-что. Кое-кого, точнее. Глядя на лежащего на кровати без движения инспектора, Канэда до белизны сжимал кулаки. Он узнал его, как только они притащили его сюда, на свет. И едва сдержался, чтобы не воткнуть в него нож сразу же. А потом подумал, - "Да что это я. Это же судьба. Удача, какая один раз бывает", - и в голос расхохотался. Это был он. Тот самый тошнотворный очкарик-ищейка, который смотрел на него тогда с этим презрением. Он бы его по одному этому взгляду узнал. Элита, хах. Что, думает, что это вот так бывает, а? Жил-был элитой, сливками общества, мать твою, под крылом Пророчицы, а потом вышел на улицу ночью с работы, у тебя перед носом какой-то псих поехавший бросился на девушку, и всё. Что ты за сливки хреновы, если отвернёшься и всё? Конечно, вмешаешься. Вмешаешься, и всё, конец. Воткнул его же нож в потасовке, чтобы он, мудила, не воткнул нож в тебя - и всё, теперь ты не элита, а и не человек вообще. И не гражданин. Всю жизнь проведёшь за стеклом, потому что опасен для чистого общества. Опасен? Ахаха, конечно! Тот, кто ведёт себя, как человек, тот опасен. Нужен прекрасной Сивилле только тот, кто как овца сучья лицо портфельчиком прикроет и побежит Бюро звать.
- Просыпайся, инспектор, - обращение Канэда едва ли не выплюнул, ухватив пленника за шиворот и от души его тряханув. Не особо он был лёгким, хоть выдающимися мускулами и не блистал, но ярость и адреналин своё дело делали - у Канэды вполне хватало сил сдвинуть Гинозу с места. Более того - воспользовавшись приёмом, изученным уже в качестве работника тёмного фронта, приложить его о противоположную стену небольшой облезлой комнаты.
- А то всё самое интересное проспишь, - он постарался сказать это нежно, а потом рывком схватил его за горло, вжимая в стену, и второй рукой полез под его пиджак в поисках удостоверения, - Вот значит, как тебя зовут, Гиноза Нобучика. А вот ты моё имя вряд ли вспомнишь. Мало ли таких, как я, отправил в места не столь отдалённые, а? Я тебя сразу вспомнил... Тогда, как патрульную машину твою увидел, подумал первым делом, как девчонка, цела ли. Что, мол, хорошо, что вы её точно спасёте. А как глаза твои за доминатором увидел, сразу, мать твою, понял - первым-то я буду. О девчонке вы уж потом позаботитесь. Что с ней станется. И первым делом ты и на неё доминатор навёл. Верно, а? Верно же? И что? Вот чёрт, я всё это время хотел знать - что? Что сказала ваша хренова Провидица? Опасна для общества девушка, которую ненормальный хотел изнасиловать?
"Избить или сразу порезать? Вот, в чём вопрос", - Канэду захватывал почти нервный азарт. Сопротивление, которое инспектор был способен ему оказать, было ничем, не при встрече один на один. Таки Канэда не в шахматы играл всё то время, что у него было с тех пор, как ему выдали мнимую свободу. Он хотел крови и был готов за неё драться. И дрался, с яростью и азартом в глазах, давил сопротивление, стремясь нанести удары простые и мощные. Уловки? Да если он их и умел, то сейчас они были ни к чему. Он хотел бить от сердца, со всей яростью. Пока не сбил с ног ударом, чтобы, дрожа от возбуждения, с силой поставить ногу на грудь и нажать, перенося вес. Канэде сейчас было всё равно даже до собственной безопасности. Разве это имеет значение в миг торжества твоей никому нахер не нужной жизни.
- И сейчас я тебя убью, падла. Своими руками, как убийца с коэффициентом под 400, - он облизнул сухие губы и щёлкнул ножом. Любимым, точно таким, как тот, который попался ему в руки в тот роковой вечер, - Знаешь, почему? Потому что у меня от злости при виде тебя зубы сводит, что я аж слова подобрать не могу. А чтобы совесть не мучила, я себя вот так оправдаю: "Убью суку, так, может, вместо него на это место человека найдут".

Mado Kita

- Сможешь дать информацию о здании и посмотреть, что там с камерами? - как всегда, нечто среднее между просьбой и приказом.
За свой первый месяц работы в Бюро, Мадо вполне привыкла к таким формулировкам. Однако только Когами Шинья умел говорить так, что ему буквально не хотелось отвечать отказом. Даже если информации нет, совсем нет, для него хочется постараться, выкопать из-под земли всё недоступное и позабытое. К слову, приказы инспектора Гинозы вызывают прямо противоположную реакцию. Быть может, всё дело в тоне голоса? Или в различии их должностей? Или в различии характеров? Не важно, такое уж они успели произвести впечатление. Мадо совсем их не знает и, в общем-то, пока не стремится узнавать ближе, чем всех остальных. Тем не менее, она с радостью пошуршала бы личными делами всех тех людей, с которыми ей предстоит теперь работать.
"Найди то, не знаю что, там, не знаю где", - как-то так звучит каждый второй запрос, адресованный аналитическому отделу от всех подразделений Бюро, - "Хотя, первое всегда радует конкретикой", - совершенно беззлобно усмехнувшись, Кита приступила к сбору информации об объекте.
Понимая срочность дела, ознаменованного кодом 108, Мадо постаралась справиться максимально оперативно. В рамках своих возможностей, конечно, куда уж ей до местной "богини информации", которая некоторое время была практически наставницей для новичка.
Спустя минут десять Кита снова подключилась к каналу первого подразделения.
- Высылаю карту-схему строения, - пара щелчков по клавиатуре, после чего последовали поясняющие комментарии, - Это бывший жилой дом, 10 этажей, два входа-выхода, парадный и пожарный. Здание находится в полуразрушенном состоянии. Надеюсь, что вам не придётся подниматься выше первых двух этажей, есть риск обрушения. Судя по координатам, инспектор Гиноза находится на первом этаже, в угловой двухкомнатной квартире, одна комната проходная, на схеме не прослеживается наличие-отсутствие дверей и прочие препятствия, вызванные разрушением конструкции.
Аналитик перевела взгляд с одного монитора на другой, на котором мелькали изображения с уличных камер видеонаблюдения.
- Вблизи дома есть две камеры и более пяти сканеров. Повышение уровня стресса не зафиксировано, однако было передвижение. Пару часов назад к дому подъезжал тонированный фургон, без номерных знаков, - сделав глубокий вдох, Мадо продолжила докладывать информацию, заранее опережая вероятный вопрос от исполнителя Когами, - Этот же фургон подъезжал к зданию Бюро. Дальнейшее перемещение попыталась отследить, - последовал вздох, уже касательно своих поисковых способностей, - Они скрылись через слепую зону.
Для того чтобы достать нужную информацию из любой базы данных, следует правильно сформулировать запрос. Вот с этим у Мадо иногда случались проблемы, так как она слабо разбирается в логике работы программ, и более склонна к анализу полученной информации, чем к её поиску.
"Хм, быстро", - прищурившись, Кита ещё раз пересмотрела запись с одной из камер, находящихся на автодороге, - "В два раза, относительно остального потока машин".
Ограничитель скорости в этом фургоне явно отсутствовал, при том, что сам автомобиль не выглядел старым, напротив, сверкал новеньким кузовом. Такое не каждый день увидишь. Впрочем, останавливаться на этой мысли было прямо скажем - некогда. На одной из камер возле сегодняшнего объекта интереса Бюро мелькнуло какое-то движение. Мадо просмотрела изображение внимательнее.
- Два человека покинули здание, в котором находится инспектор, - незамедлительно отрапортовала по общему каналу связи, - Скрылись в глубину заброшенной зоны. Сканеры на них не отреагировали.
"Что странно, кстати..."
Скосив взгляд на недочитанную книгу, Кита оттолкнулась от стола, чтобы успеть сбегать за кружкой кофе, пока не поступило очередное распоряжение или первое подразделение не прибыло на место предполагаемого заточения их дражайшего инспектора. Да, судьба Гинозы ничуть не волновала Мадо, не потому что он ей чем-то неприятен, а просто потому, что совсем не дорог. Ей вообще никто не дорог. Ну, кроме героя сегодняшней книги, разумеется.

Отредактировано GM (05.03.16 22:14)

Вообще, он не думал, что убийство малознакомой коллеги из соседнего отдела, которая, к тому же, начала раздражать его с первых минут знакомства, так заденет. Пожалуй, даже не сам факт убийства или лишение жизни человека и сотрудника БОБ был тому виной, а глухое бессилие на то, что преступник ушел безнаказанным так, словно призраком был - записи с камер начисто стерты, никто и ничего не видел и не слышал, сама Адзума словно и не сопротивлялась. Это было... стрёмно и зудело белым шумом в черепной коробке, не давая спать и отдыхать от работы вне работы. Выходной летел к чертям просто потому, что весь день и ночь он проматывал события того отрезка времени, начиная с момента вызова и до написания отчетов уже в Бюро.
Проспал он таким макаром всего три часа, в остальное время бездумно рубился в новинку-шутер, на автомате убивая боссов или раз за разом проигрывая простейшие ходы. Вызов по коду 108 был почти спасением, можно сказать - он бросил все и из жилых комнат спустился даже раньше обычно неизменно первым оказывавшимся у машин Масаоки. Очень хотелось нацепить обычную для себя маску беззаботности, закинуть руки за голову, но сегодня это казалось... фальшивым, что ли. Злость внутри копилась постепенно, заставляя хмуро глянуть на спустившихся Когами и Аканэ, молча забраться в фургон и выслушать инструкции и пояснения, а также отчет техника дежурного.
Наконец-то, словно с щелчком, мысли переключились на насущную, серьезную проблему. Будь Гино-сан и был иногда той еще занозой, но, пожалуй, не был сволочью. И терять второго сотрудника отдела за два дня как-то... хреново. Даже если первый был временной заменой. Фургон на немыслимой для обычного транспорта рассекал по улицам, а Шу хмурился все сильнее, смутно ощущая совершенно необъяснимую связь между двумя никак с виду не связанными преступлениями. Вчерашнее дело закрыто, открыто новое - о гибели исполнителя Адзумы. А сегодня инспектор отдела вдруг вынужден воспользоваться кодом, который не стал бы просто так светить.
Он поднял взгляд на Когами и спросил серьезно:
- Ко-чан, как думаешь, это связано с вчерашним? - он просто хотел сравнить ощущения. Косвенная связь часто бывает абсолютно не очевидной и всплывает уже по завершении дела и вскрытии всех обстоятельств. - Знаю, они вообще разные, но... хах... ладно, это я так.
Он тряхнул рыжей головой, посмотрел на Масаоку, откинулся уже более расслабленно на стенку фургона. Еще пара минут есть, чтобы подумать о грядущих действиях. Они с Когами обычно выходили в авангарде, но могут дать и другие "разнарядки". Да только станет ли Аканэ командовать после вчерашнего?
"Да только какого хрена вообще надо сомневаться в решениях начальства, пусть и..." - он почесал затылок и заставил себя не думать о том, что сейчас будет лишь мешать. Сначала эта работа, сначала Гиноза, а затем уже будем решать проблемы по очереди. Включая пошатнувшееся доверие к одному из инспекторов... и себе.
Из фургона он вылез уже сосредоточенным и готовым слушать инструкции, без тени сомнений в них, какими бы те ни были.

Kunizuka Yayoi
Взор недоверчиво скользнул по длинному коридору.
- Да. Вы можете идти. - Яёй никак не отреагировала внешне. Её мысли были заняты чем-то другим, а глаза оставались какими-то непроницаемыми. Пожалуй, она действительно не обращала должного внимания на вызывающее поведение заключённого. Повезло ему, что тут ещё скажешь? А вот ей, чтобы выбраться из плена мёртвых стен, предстояло сделать непростой выбор.
Монотонно и так же молча она поднесла свой браслет к замку. Раздался тихий щелчок, и каждая из дуг наручников отошла. Странно всё это. Даже в самый последний момент Кунидзука сомневалась в своём действии, однако препятствовать прямому приказу никак не могла.
«Надеюсь, у Когами дела обстоят лучше».
Нажав на кнопку, девушка лишь пожала плечами, молча провожая взглядом закрывающуюся дверь пустой камеры. Ничего необычного, чего, впрочем, нельзя было сказать о резком изменении показателя психопаспорта задержанного.
Повернувшись спиной, Яёй поспешила вернуться в кабинет, ожидая застать в нём инспектора Тсунемори.
Но всё произошло иначе. Они встретились в коридоре.
«Кажется, я вовремя».
Кунидзука кашлянула, вежливо кивая следователю в ответ, - Имаи Тетсузаемон освобождён. Браслет остался у нас, естественно. Напротив выхода его ожидала машина. Без номерных и прочих опознавательных знаков. - несомненно, через окно она отчётливо видела похожий автомобиль, находящийся на противоположенной стороне улицы. Всё это только подливало масла в огонь и доказывало теорию о заранее спланированной операции. Но знал ли об этом Гиноза? Яёй обернулась, принимая во внимание появившегося Когами. Вот уж у кого следовало поучиться умению соображать на ходу. Определённо, чего-то другого от бывшего инспектора ожидать было нельзя. Наверняка уже разработал какой-нибудь план и...
- Поехали.
«Куда»?
- Поняла. - ровно ответила Кунидзука, отправляясь следом. В гараже её ожидала компания из знакомых лиц Кагари и Масаоки. Всё, как и всегда. Оба, естественно, были осведомлены о случившемся.
После нескольких монотонных инструкций машина всё же тронулась с места.
Внутри фургона царила привычная атмосфера, пропитанная редкими вкраплениями коротких диалогов. Но Яёй не принимала в этом какого-либо участия; разве что слушала, периодически отвлекаясь от собственных рассуждений. В итоге становилось ясно одно: предположения так и останутся догадками, пока им не доведётся встретиться с Гинозой.
Очень скоро, практически незаметно, дорога подошла к концу. Фургон начал быстро сбавлять скорость, пока наконец не остановился. Безусловно, никто из них не мог предположить дальнейшего развития событий. И всё же, Яёй совершенно не смущал подобный факт. Ей не впервой рисковать своей жизнью ради защиты справедливости.
Она уже давно смирилась с этим.

К тому моменту, когда Акане садилась в машину перед зданием Бюро, она уже успела забыть о том, что хотела спать. Количество событий на единицу времени превышало все допустимые лимиты. «Вчера по моей вине погиб исполнитель, сегодня мне нужно сделать все возможное, чтобы не потерять инспектора…»
Эти мысли фоном приходили в её голову, не спросив, хочет ли она их, и вообще сами по себе. Одновременно с этим разум Акане работал чисто и чётко – она понимала, что спасти инспектора важно. Но так же важно не упустить преступников. Когда она училась и проходила подготовку для работы в Бюро Общественной Безопасности, её практически не готовили к действиям не по шаблону и не по инструкции. И, тем не менее, эта ситуация, также как и вчерашняя, выходила за рамки всех мыслимых инструкций. «Забудьте все, чему вас учили в школе!» - кажется, сейчас эта фраза, как никогда, соответствовала происходящему.
И второй момент – сейчас исполнители в фургоне ждут её приказа. Именно ей принимать решение о том, что будет дальше. Акане никогда не боялась ответственности - для неё это было просто и естественно – но сейчас она понимала, что с радостью просто пошла бы по чьим-нибудь указаниям, не вкладывая собственный выбор в происходящее. Что делать? Окружить здание и всем заняться поисками инспектора? Внутри здания, которое грозит обрушиться. Или разделиться? Ведь есть шанс того, что люди, которых видела аналитик вышедшими из здания, не успели далеко уйти. Хотя есть и другой вариант – что они уже сели, возможно, даже в ту же машину, которая забрала от здания Бюро Имаи, и тогда исполнители бессмысленно потеряют время. Но, тем не менее, нельзя упустить эту возможность, даже если шансы найти кого-либо стремительно падали с каждой проходившей минутой.
Инспектор отдала приказ – Масаока с Кагари пойдут по следу преступников и осмотрят квартал, а она с Кунидзукой и Когами осмотрит здание. При необходимости, можно будет вернуть их к зданию довольно оперативно. И кроме того…
- Мадо-сан, пришлите, пожалуйста, дронов, чтобы оцепить здание. На ваше усмотрение, - инспектор отдала это распоряжение, одновременно выходя из машины. Резкий порыв ветра освежил и вернул её в более спокойное состояние, к тому же она больше не была одна – рядом с ней стояла исполнитель, остальные же уже начали работу.
По сигналу Когами девушки переглянулись, подняли доминаторы и, оглядываясь, вошли в здание. Акане слышала, как к месту подъезжают дроны. «Спасибо, Мадо-сан», - мысленно произнесла девушка и закрыла за собой дверь в здание.
Внутри здание выглядело не совсем таким рассыпающимся, как могло показаться по описанию, данному аналитиком. Да, трещины по стенам и не всегда целая мебель, но двери на месте и в доме только местами осыпавшаяся штукатурка. Хотя освещения не было, и им приходилось использовать фонарики для осмотра вокруг. Пока живых они не встретили, по-хорошему стоило проверить все квартиры подряд – но этим успешно занималась Кунидзука. Из одной из квартир – той, в которой, судя по координатам, находился Гиноза – послышались звуки борьбы, и Акане поспешила туда. Убедившись в том, что инспектор в относительном порядке, она навела доминатор на преступника.
- Коэффициент преступности – 336. Выбран смертельный режим «Устранитель». Применение мер разрешено. Спустите курок и исполните приговор.
Спустить курок или забрать и допросить? Второе кажется разумнее и перспективнее –в конце концов, это не обычный преступник, эти люди смогли похитить инспектора Бюро. Акане опустила доминатор, достала наручники и пошла в его сторону.
- Вы обвиняетесь в нападении на сотрудника Бюро Общественной Безопасности. Когами-сан, Кунидзука-сан, арестуйте его, - девушка без выражения каких-либо эмоций на лице отдала приказ. По отношению к нему она и правда ничего не чувствовала – если бы у неё было время, наверное, её бы удивило то спокойствие, с которым она сейчас действовала. Возможно, сказался вчерашний день и усталость, которую девушка продолжала не замечать.
- Гиноза-сан, вы в порядке? – Акане посмотрела на инспектора, её взгляд потеплел, и она вздохнула с облегчением. «Вроде, все обошлось».
- Масаока-сан, Кагари-кун, как там у вас? Мы нашли инспектора, с ним все вроде в порядке. Кроме того, у нас есть один преступник, которого необходимо доставить в Бюро для допроса.